Неудобный отец

А между тем биография Михаила Симонова, унесенного из семьи вихрем Великой войны¹, весьма занимательна. На основе архивных источников нам удалось выявить некоторые важные обстоятельства его судьбы.

Предвоенная свадьба полковника

Михаил Агафангелович родился 29 марта 1871 г. в обедневшей после крестьянской реформы семье дворян Калужской губернии. Военная карьера в таких условиях казалась выходом из жизненных невзгод, и в 1889-м 18-летний Симонов выпускается «юнкером рядового звания» из Орловского Бахтина кадетского корпуса. Далее последовала учеба в 3-м военном Александровском училище и курс «в общем и геодезическом отделениях Николаевской академии Генерального штаба», оконченный в 1897 г. по 1-му разряду².

Из послужного списка Симонова мы узнаем, что трудолюбивый и исполнительный офицер до начала Первой мировой уверенно прошел все непростые этапы успешной военной карьеры: от командира роты лейб-гвардии Резервного пехотного полка (с декабря 1899 по декабрь 1900 г.) до начальника штаба 1-го округа Отдельного корпуса пограничной стражи. В этой должности Михаил Агафангелович прослужил почти 6 лет — до августа 1913 г., а через два месяца после назначения, в декабре 1907-го, за отличие в службе был произведен в полковники³.

Боевой знак 12-го Великолуцкого полка.

Предвоенный 1913-й для 42-летнего офицера стал самым счастливым: он был назначен командиром 12-го пехотного Великолуцкого полка (14 августа) и женился «первым законным браком» на выпускнице Смольного института княжне Александре Леонидовне Оболенской. Невеста была на 19 лет моложе жениха: она родилась 29 апреля 1890 г⁴. Тесть, князь Леонид Николаевич, действительный статский советник, был директором Юго-Восточной железной дороги. Шурин Николай с 1915 г. последовательно занимал должности губернатора Курской, Харьковской и Ярославской губерний; он был арестован в феврале 1917 г., но освобожден; а от советской власти эмигрировал во Францию.

Был ли полковник Симонов для княжны выгодной партией? Скорее, нет: ни его родители, ни княжна недвижимого имущества, «родового или благоприобретенного», не имели. Содержание полковника составляло: жалованья — 1200 руб., квартирных — 1190 руб., столовых — 1560 руб. Итого — 3950 руб. Кроме этого высшему офицеру полагались фуражные деньги на 1 лошадь по местным справочным ценам⁵. Остается предполагать, что брак был заключен по любви…

Послужной список полковника Симонова.

Живые и мертвые

Дыхание Первой мировой Симонов ощутил уже в первые ее дни: 31 июля 1914 г. полковник прибыл в Ковель, «на театр военных действий»; 12 августа его полк «перешел границу Австро-Венгрии»⁶. С 16 июля корпус был введен в состав 5-й армии Юго-Западного фронта под командованием генерала от кавалерии П.А. Плеве.

18 августа 1914 г. началось Галицийское сражение. На фронте протяженностью около 400 км в боях с обеих сторон участвовали около 2 млн человек. 5я армия Плеве рассматривалась как ударная в направлении на Львов. В период Люблин-Холмской операции в жестоких боях у Красника и Томашова ее части вынуждены были отступить. В журнале боевых действий 12го полка описаны бешеные атаки австрийцев, их шквальный огонь, пробитое пулей георгиевское полотнище. За период арьергардных боев Великолуцкий полк прошел 42 версты с потерями (4 офицера и 460 нижних чинов), но в австрийский плен не попал никто⁷. Дальше дело пошло удачнее: в ходе Галич-Львовской операции полк Михаила Симонова держал оборону у Городка, затем после перегруппировки войск в первых рядах преследовал противника в наступлении на Раву-Русскую и реку Сан. Битва завершилась 21 сентября, в ее итоге Австро-Венгрия потеряла 400 тысяч человек, русские части взяли Львов.

Послужной список полковника Симонова.

Но уже в том же сентябре 12-му полку пришлось столкнуться с немцами и принять участие в Варшавско-Ивангородской операции. 5-ю армию перебросили в район средней Вислы; марш проходил в непролазной грязи дождливого сентября.

Бои с германцами на Козеницком плацдарме, в которых полегли многие пехотинцы Великолуцкого полка, вошли в историю Первой мировой как одни из наиболее ожесточенных. 29 сентября полковник Симонов скупо записал в полевом журнале: «Начинается сильный артогонь, необходимо занять Вульку-Торжиски и окопаться»⁸. Уже к концу сентября из 16 рот в его полку осталось 8; только 2 октября от внезапного огня вражеской артиллерии из наступавшего личного состава полка была выбита половина (1500 человек).

4 октября из штаба 5-й армии генералу Плеве сообщали: «В 12-м полку убыли почти все офицеры, в ротах осталось не более 100 человек нижних чинов», «удержание корпуса на левом берегу является насущным вопросом для всех наших армий»⁹. 6 октября Плеве получил сообщение, что «к 2 часам дня Моршанский и Великолуцкий полки подошли на 300, 400 шагов» к противнику; «наступлению Великолуцкого полка сильно вредил фланговый артиллерийский огонь со стороны Псары», в Великолуцком полку «выбыли из строя почти все офицеры»¹⁰.

Но местечко Вульки-Торжиски было взято, и 10 октября началось наступление на Августово; 12-й полк был переформирован в 5-ротный, но продолжал наступать. За героические бои 2-7 октября к знакам Св. Георгия в полку было представлено 166 человек (в том числе — посмертно).

Первая мировая война. Русские солдаты в окопах.

«Выдающийся боевой командир»

Потери русской армии были огромны, но именно они не позволили германскому командованию занять Варшаву.

24 ноября Симонов «за отличие в делах против неприятеля» был награжден Георгиевским оружием¹¹. Генерал от инфантерии В.В. Ползиков, непосредственный начальник полковника, так аттестовал его: «Участвовал с полком в нескольких боях и оказался на высоте всех самых строгих требований, которые могут быть предъявлены к командиру полка — офицеру Генерального штаба. Ему пришлось бывать с полком в очень тяжелых положениях, как, например: в бою под д. Наброжь, когда полк оборонялся против противника, во много раз превосходящего полк своею численностью, и в продолжение трех дней все атаки были отбиты и полк отступил в полном порядке лишь по приказанию свыше. То же самое пришлось испытать полку и у пос. Козинцы, где полк, находясь под перекрестным ураганным огнем неприятеля и, понеся громадные потери, все время держался, не отступая ни на шаг, в продолжение нескольких дней.

В послужном списке от 1915 г. отмечено, что в боях против Австро-Венгрии и Германии «от 31 июля 1914 г. по февраль 1915 г.» Симонов «ранен и контужен не был»¹³. Однако в 1917 г. командир 43го армейского корпуса генерал-лейтенант А.В. Новиков отметил, что его начальник штаба был контужен, потому «несколько нервен»¹⁴.

Двадцать дней без войны

Из учетной карточки полковника известно, что в феврале-марте 1915 г. с диагнозом «неврастения» он находился в лазарете; что из «местного лазарета при лейб-гвардии Конном полку» в Петрограде (Благовещенская, 10) его переместили в лазарет Волжско-Камского Коммерческого банка (Инженерный сквер, Садовая, 4). Через установленное природой время, 28 ноября 1915 г., супруга полковника Александра Леонидовна родила сына Кирилла, будущего Константина Симонова.

Александра Леонидовна с сыном Кириллом (позже Константином).

18 апреля 1915 г. полковник сдал командование 12-м полком. В конце июня 1915 г. в Эстляндии началось формирование 43-го армейского корпуса (АК) в составе 6-й армии Северного фронта, задействованного на охране побережья. Начальником штаба корпуса с 8 июля 1915 г. был назначен полковник Симонов. В ноябре 43-го АК был переведен в 12-ю армию генерала Р.Д. Радко-Дмитриева; 6 декабря «за отличие по службе» Михаил Агафангелович получил чин генерал-майора.

Командир корпуса Новиков так аттестовал своего начштаба: «Нравственности отличной, отличный семьянин. Характера твердого и настойчивого… К службе относится с полным рвением и усердием. Никаких спиртных напитков не употребляет. С подчиненными требователен, тактичен в обращении. Знает французский язык. Издал в 1915 г. сочинение «Оборона морской границы и десантные операции»¹⁵.

1917-й: до и после сдачи Риги

О свержении Николая II в 12-й армии узнали из газет¹⁶. Стратегическая важность Рижского плацдарма была огромна: он прикрывал пути к Петрограду. 43-й корпус располагался на наиболее угрожаемом участке в 32 км по обеим сторонам Западной Двины. Удержать Ригу в условиях развала армии было невозможно, и город был сдан в начале сентября 1917 г.

И в такое время командиры пытались сдерживать анархию и разгул. 9 сентября Симонов издал приказ, направленный на стабилизацию ситуации: «Потеря Риги и тяжелый отход от Двины должны научить каждого, чего мы можем ждать от нашего врага. Пора понять, что враг наш ценит и уважает только одно — силу. Наш долг показать ему, что еще жива Свободная Россия и по-прежнему сильна наша армия… Наш долг — прекратить общими силами наглость врага, а для этого надо быть сильным, надо уметь бить врага…»¹⁷.

Смутное время

Подробности биографии генерала Симонова с приходом к власти большевиков пока выявлены не полностью. С 19 октября 1917 г. он числился начальником этапно-хозяйственного отдела штаба 5й армии Северного фронта¹⁹ вплоть до ее расформирования в феврале 1918 г.

26 октября, когда на фронте узнали о советской власти, в частях началось мародерство, в 43м корпусе солдаты стали «самовольно срывать пломбы» и вскрывать «имеющиеся на станции груженые вагоны», а на замечания командующего корпусом стали «угрожать расстрелом»²⁰.

Что произошло с Симоновым в дни Брестского мира, точно неизвестно. В архиве РОВС имеется его анкета 1924-1925 гг., в которой написано, что в феврале 1918 г. генерал «был взят германцами в плен»²¹. Через год, 22 февраля 1919 г., в числе первых членов его приняли в состав недавно созданного Русского комитета в Варшаве (РК)²², где он стал председателем ревизионной комиссии.

С Врангелем до конца

Отец советского классика был последовательным сторонником Врангеля. В период кратковременного сотрудничества барона с поляками во время продвижения Красной армии к Варшаве Симонов с августа 1920 г. был прикомандирован к Российскому эвакуационному комитету Б. Савинкова на должность начальника мобилизационного отдела. Однако 10 августа генерал неожиданно узнал о своем отстранении. Военный союз Врангеля и Пилсудского не сложился, генерал Симонов остался верен Врангелю. Внезапная отставка оставила его без жалованья и пайка; в рапорте начальнику РЭК он высказал надежду, что «застеночные приемы» его увольнения «не найдут сочувствия среди лиц, стремящихся к созданию Свободной России»²³.

Михаил Агафангелович остался в Варшаве, преподавал там математику и физику в русской гимназии при РК. Когда в 1922 г. процесс репатриации стал интенсивным, Симонов в письме жене пригласил ее и сына, как членов семьи, переехать в Польшу. Но супруга осталась в Рязани, а сын Кирилл в том году пошел в первый класс советской школы. В СССР Александра Леонидовна вышла замуж за подполковника царской армии, участника Первой мировой Александра Григорьевича Иванишева, преподавателя тактики в военных училищах РККА в Рязани и Саратове, ставшего писателю отчимом.

Подполковник царской армии Александр Григорьевич Иванишев — отчим Константина Симонова.

Сам генерал-майор о советском гражданстве не помышлял; ему оставался один путь — дальнейшая эмиграция на Запад. После 1925 г. его фамилии в документах РК нет, а последнее пока что упоминание Симонова в архивных документах содержится в обращении в Лигу Наций от 9 сентября 1931 г. о положении казачества в СССР от имени Объединенного совета Дона, Кубани и Терека²⁴.

Архивные поиски продолжаются…

P.S.