Грашанова, Л. Ветер рвет паутину / Людмила Гришанова // Четверг. — 2025. — 29 мая. — С. 14.
«Вера вечна. Вера славна. Наша вера православна!»
В 1960-е годы, которые принято называть в истории СССР временем «хрущевской оттепели», происходило обострение борьбы с религией, когда руководитель страны Никита Хрущев обещал к концу нововведенной семилетки, т.е. к 1965 году, «показать последнего попа по телевизору».
На территории Могилевской области с 1960 по 1965 гг было закрыто 33 православных церкви. Многие верующие уходили на нелегальное положение, совершая богослужения подпольно. С довоенного времени в Советском Союзе действовала Истинно-Православная Церковь (ИПЦ). После революционных событий и последовавших репрессий по отношению к верующим Патриах Тихон, будучи в заключении, благословил Православную Церковь на уход «в катакомбы» и совершение тайных хиротоний по примеру первых христиан. Последователями ИПЦ стали истинно-православные христиане (ИПХ). Из-за скрытности истинно-православных христиан их Церковь получила в народе также название «катакомбной».
Карательные органы государства вели деятельную борьбу с «нелегалами». В 1961 году был принят закон «о тунеядстве», под действие которого попадали тайные священники и монахи, все представители ИПХ, которые отказывались работать на советских предприятиях и в колхозах. Их лишали свободы с отбыванием срока в местах заключения, семейных истинно-православных христиан лишали родительских прав, отправляя детей в детдома и интернаты. В целях устрашения людей, которые состояли в родстве или были знакомы с «катакомбниками», устраивали показательные суды над верующими. Несмотря на гонения, большинство представителей ИПХ выстояло и сохранило верность православной вере.
Суд в бывшей церкви над христианами
В те же 1960-е гг. на заметку органов власти попала группа истинно-православных христиан, живших в д. Городище Могилевского района. Главарями городищенских ИПХ объявили 40-летнего Платона Чепакова и 36-летнего Анатолия Левшу-кова. Против них было возбуждено уголовное дело: в вину Анатолию Егоровичу и Платону Платоновичу было поставлено то, что они называли советскую власть «сатанинской», призывали не брать в руки оружия, не служить в Советской армии, запрещали участвовать в выборах, вступать в пионеры, посещать кино, клубы, вступать в комсомол. В основе их вероучения, согласно материалам дела, находилось учение о скором конце света. В число обвиняемых также попала семья Журидовых: 50-летняя мать Ульяна и ее сыновья — 22-летний Анатолий и 18-летний Вячеслав. Из-за страха мобилизации в армию мать прятала сыновей в прямом смысле в подполье — в погребе.
Старший отсидел там 2 года, а младший — 6 месяцев. В деле имелась справка, что братья не могут быть привлечены к уголовной ответственности, так как не являются ни допризывниками, ни военнообязанными, не проходили воинской приписки.
Осудили всех пятерых, назначив каждому наказание в виде 5 лет лишения свободы. В материалах дела указывалось, что в состав группы входят 15 человек. Община распалась «после показательного процесса над вожаками секты Левшуковым, Чепаковым и Журидовой, и ее двумя сыновьями». Остальные предупреждены общим собранием жителей д. Городище, что если не прекратят деятельность, будут выселены из деревни. Суд вынес решение об изъятии несовершеннолетних детей Чепакова и Левшукова и помещении их в детские дома.
Как говорится, это официальная сторона истории. А как все происходило на самом деле?
— Судебное заседание проходило в клубе, который находился в здании бывшей церкви, — поясняет младшая дочь Платона Чепакова, которой в то время исполнилось 7 лет. Сегодня Ларисе Платоновне 71 год. В семье также рос брат Михаил, который был старше Ларисы на 5 лет.
По словам женщины, досудебное расследование началось по заявлению тогдашнего директора Городищенской школы, которая была озабочена влиянием верующих родителей на неокрепшие детские души.
— Мы с братом ходили в школу с крестиками, конечно, это не нравилось учителям, — поясняет собеседница. — Нашей маме, Ольге Егоровне, которая не работала в колхозе, дали 10 дней сроку, чтобы она вышла на работу в хозяйство. Пригрозили, что в противном случае и ее заберут. Люди осуждали нашу дальнюю родственницу, которая говорила о маме на суде: «Голову даю на отсечение, что Ольга Чепакова не покается».
Наверно, женщина говорила то, что думала, зная о стойкости в вере осужденных и их близких.
— После суда, который состоялся накануне праздника Сретение, всех пятерых, как преступников, посадили в «черный воронок», — вспоминает Лариса Платоновна. — В тот день была «дуйка» — ветер со снегом, который замел дорогу. Впереди «воронка» шел трактор и расчищал дорогу. В тот год река Друть трижды разливалась. Пойдут люди в лес, возвращаются, а копны сена плавают в воде. Старики говорили, что Бог наказывает Городище за то, что осудили православных христиан.
Сегодняшние уроженцы Городища, которые родились после памятного заседания суда и «слышали звон» о процессе, называют бывших осужденных «староверами».
Господь хранил отважного воина
Платон Чепаков отсидел «от звонка до звонка» в Оршанской тюрьме. Даже в условиях неволи Платон Платонович соблюдал посты и отказывался работать в церковные праздники. Невыход на работу расценивался как нарушение дисциплины, и нарушителя постоянно отправляли в карцер.
— Папа рассказывал, как однажды он забыл о празднике и пошел на работу, — делится памятью об отце Лариса Платоновна. — К отцу подошел конвоир и поинтересовался: «Платон, ты собрался работать? Сегодня же праздник — Преполовение…» Отца на зоне все уважали за твердость характера.
Выходцы из Городища рассказывают, что все мужчины в роду Чепаковых выделялись богатырской статью. Отец Платона, Платон Петрович, участвовал в Первой мировой войне, в сентябре 1917 года находился на лечении в Московском госпитале. Сын Платон был седьмым ребенком в крестьянской семье (всего у старших Чепаковых было 8 детей). В 1940 году Платона Платоновича призвали на срочную службу, с которой он попал на Карельский фронт в составе 482-го минометного полка. По словам дочери, он и в кавалерии служил, и в разведку ходил, и на радиста выучился, и в горах воевал, где радиосвязь практически не действовала. Более 20 раз радисту под вражеским обстрелом приходилось делать вылазки для соединения поврежденных кабелей. Рядовой Платон Чепаков, которого осудят в мирное время, был награжден двумя медалями «За отвагу» и медалями «За оборону советского Заполярья», «За победу над Германией». В наградных листах написано, что «начиная от форсирования 21 июня 1944 г. р. Двирь и находясь на наблюдательном пункте батареи, в сложных условиях обеспечивал бесперебойную связь батареи».
О сложных условиях форсирования реки Платон Платонович рассказывал своим домашним. Как с одного берега на другой был натянут канат, держась за который, бойцы переплывали водную преграду. Чепаков снял с себя одежду, положил ее на ящик, который придерживал одной рукой, перекрестился и вошел в воду. Ящик разнесло прямым попаданием осколка.
Платон был контужен и находился на излечении в госпитале. Как-то, выглянув в больничное окно, увидел крестный ход верующих со священником, хоругвями, иконами. Его душа возликовала, и Чепаков выкрикнул просьбу, чтобы братья и сестры молились за него. Может быть, их молитвами Господь сохранил жизнь отважному воину, прошедшему с боями всю войну.
Пострадавшие за веру
После Победы Чепаков вернулся в родную деревню, где женился на Ольге Дудковой, которая во время оккупации была угнана в Германию, но вернулась на малую родину.
Подробности биографии Платона Платоновича стали известны благодаря его дочери. Об остальных осужденных истинно-православных христианах, к сожалению, известно мало. Некоторые сведения о них помогла установить местный краевед Любовь Дейнеко. Отец сыновей Ульяны Журидовой, прятавшихся в погребе, Ананий Савельевич, с 1928 года работал пожарным в Могилеве, а с 1937 года — на железной дороге. В браке родилось трое детей. Старшая была дочь Татьяна — 1930 года рождения.
Анатолий Егорович Левшуков стал инвалидом осенью 1945 года, когда вздумал глушить рыбу. Забрался на дерево, растущее на берегу Друти, взял бутылку со взрывчаткой и хотел от огня папиросы поджечь шнур. Бутылка взорвалась у него в руке, в результате — оторвало кисть правой руки, обожгло лицо и выжгло глаза. С тех пор у него была инвалидность первой группы по зрению. Он женился на женщине, которая была старше его на 13 лет. У них выросли два сына — Михаил (1947 г.р.) и Алексей (1950 г.р.).
По словам Ларисы Платоновны, все осужденные после 5 лет заключения вернулись в родную деревню.
— Все по-прежнему верили в Бога, — свидетельствует женщина. — Только Анатолий Журидов сломался — стал психбольным. Его жизнь закончилась трагически — упал с моста в Друть и утонул.
Кстати, сама Лариса Платоновна не сломалась. Хотя на ее детскую долю выпало немало испытаний: будучи ребенком, она ^ ’ пострадала за веру.
После лишения отца и матери родительских прав детей вначале поместили в Могилевский детприемник.
— Маме говорили, что она нас больше не увидит, — рассказывает Лариса Платоновна. — Одна родственница узнала о нашем местонахождении и намекнула: «Шукай малых каля Дняпра». Потом меня перевели в Грудиновскую школу-интернат, где я училась шесть лет. Нас с братом вначале даже на каникулы не отпускали, потом стали пускать к родственникам в Могилев. Автобус от шоссе в Грудиновку тогда не ходил, а мама, чтобы навестить меня, шла от трассы по снегу 8 километров до деревни и столько же обратно. Встретимся, час посидим — поговорим, поплачем. Встречи с мамой укрепляли меня в вере. Пионерский галстук в интернате я не носила, а крестик не снимала, за что терпела насмешки от детей и взрослых. Но я хорошо училась, моя фотография даже висела на школьной Доске почета. Из интерната я несколько раз убегала к родне в Могилев. За мной приезжали и забирали.
Собеседница рассказывает, что после расформирования Грудиновской школы-интерната в 8-й класс ее перевели учиться в Кричев. Одна учительница, ярая коммунистка, увидев ученицу без галстука или комсомольского значка, отвела ее к директору.
— Директор Фларов оказался верующим, — уточняет дочь Чепаковых. — Он спрашивал у меня 10 заповедей Христа и молитву «Отче наш», интересовался, какой я веры. А после окончания 8 классов выдал мне документы на руки, хотя так делать было не положено, и я уехала домой. В Городище мне пришло письмо, что я переведена для продолжения учебы в Бобруйскую школу-интернат. Но я не поехала. Из дома выходила только во время каникул. Так и прошло два года — никто больше меня не искал. Но мне было страшно.
Летом ездила на велосипеде к подружке в Быховский район — мои родители дружили с ее верующими родителями. Замуж я вышла тоже в семью верующих — в деревню Альховка. Так и жизнь прошла. Мои сын и дочь учились в советское время в Семукачской школе. В классе у сына как-то спрашивали, кто был на Радоницу на кладбище. Дима встал и сказал: «Я был». «Вашу семью поставим на учет как неблагополучную», — предупредила учительница, но все обошлось.
Людмила ГРИШАНОВА.