Тарасова, М. Так принимал ли Пушкин ванну из шампанского в Могилеве? : [беседа с ведущим научным сотрудником Могилевского областного краеведческого музея М. Тарасовой] / Марина Тарасова ; беседовала Галина Хитрикова // Магілёўскія ведамасці. — 2019. — 3 сентября. — С. 12.
Не раз слышала, что Могилев Александру Сергеевичу понравился. Это легенда?
Нет, об этом есть свидетельства современников поэта. Как и фактам посещения поэтом Могилева: еще в 70-е годы прошлого века пушкинисты установили, что поэт был в Могилеве в 1824 году вечером 7 августа (19 августа по новому стилю) и покинул город в 5 утра 8 августа. Это был второй визит. Первый — в 1820 году, когда направлялся из Петербурга по службе на юг, в Кишинев. Второй раз путь Пушкина лежал через Могилев спустя четыре года, когда он был отправлен в ссылку в родовое имение отца под надзор полиции.
Если говорить о более раннем визите Пушкина в Могилев, то о нем есть лишь косвенное упоминание в «Записках» Пущина. О последнем же посещении существуют воспоминания свидетелей этого события — Андрея Куцинского и Александра Распопова, которые в то время служили в Лубенском полку, расквартированном в Могилеве. Оба автора в чем-то противоречат друг другу, называя разные даты и маршрут опального поэта. В чем-то же подтверждают и дополняют свои воспоминания. Связано это, вероятно, с тем, что записи о факте посещения города были написаны и увидели свет почти через пятьдесят лет после самого события. Так, Распопов, будучи уже в 73-летнем возрасте, опубликовал их в 1876 году в журнале «Русская старина». Куцинский же и вообще ничего не писал. В 1873 году он, отставной генерал корпуса жандармов, рассказал о встрече с Пушкиным русскому археографу Бартеневу. Эти воспоминания появились на страницах журнала «Русский архив» лишь в 1900 году.
Куцинский вспоминал (в этом его поддерживает и Распопов), что местные жители приметили Пушкина, который ходил по городу в русской («поярковой») рубахе, сапогах, наброшенной на плечи офицерской шинели и ермолке на голове. Рядом с ним шел слуга, «наряженный татарчонком». В рамках августовской временной экспозиции, работавшей в музее, были представлены картина и два рисунка, выполненные разными художниками еще в советский период. У них одно название — «Пушкин в Могилеве». Художественные работы дают возможность увидеть, как выглядел поэт во время визита в наш город.
Судя по ним, простовато. Этому есть объяснение?
И жители города обратили на это внимание: рубаха, ермолка — такое одеяние было экзотичным для Могилева тех лет. В то время город еще жил воспоминаниями о Речи Посполитой. Местные дворяне одевались в так называемый «сарматский строй» — одежду, характерную для шляхты конца XVII—XVIII веков. И надо отметить, больше знали Адама Мицкевича, нежели Пушкина.
Одежда Пушкина также свидетельствует о том, что был он не богат, поэтому в дорогу было одето соответствующее платье. Один из крупнейших исследователей творчества Пушкина Николай Смирнов- Сокольский в своей книге «Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина» пишет: «Авторский труд не ценился. Сами писатели смотрели на свою работу- как на «литературную забаву». Считалось, что деньги как бы принижали «жрецов Аполлона». Предприимчивые дельцы нещадно их эксплуатировали». Пушкин первые годы своего творчества тоже жил не на гонорары от издания произведения, а на ренту с поместий и жалованье чиновника. В одном из своих писем в 1822 году он писал: «Правительству угодно вознаграждать некоторым образом мои утраты, я принимаю эти 700 рублей не так, как жалование чиновника, но как паек ссылочного невольника». 700 рублей в год ассигнациями — таков был оклад Пушкина- чиновника. Первым его настоящим заработком за литературный труд стал гонорар за «Руслана и Людмилу» — 1500 рублей. Кстати, этим фактом положено начало гонорарной системы для творческих работников.
Известно также, что прибыль издателя сказки «Руслан и Людмила» Гнедича составила около 4 тысяч рублей. Все последующие годы Пушкин увеличивал требования по суммам гонорара. К примеру, за «Повести Ивана Петровича Белкина» выплата ему была уже 5 тысяч рублей. Нередко издатели после выплаты таких гонораров Пушкину получали минимальную прибыль или вовсе ее не имели. При этом стоит понимать узость тогдашнего книжного рынка России. В Москве в 1820-е годы было только два книжных магазина, в Санкт-Петербурге — пять, которые ежемесячно продавали около 400 книг.
Крупнейшие прижизненные тиражи Пушкина не превышали 1200 экземпляров, да и те залеживались годами. Малотиражным был и основанный Пушкиным журнал «Современник» — его тираж составлял 400 — 600 экземпляров, из которых расходилось 200 — 300. Издание было хронически убыточным.
То есть всемирная слава к Пушкину пришла чуть позже, именно поэтому Могилев встречал его без оваций?
Да, визит был незаметным. Известно, что в 1820 году Александр Пушкин по дороге вдоль Днепра попал в Могилев через Покрова посад, затем на Костерню, Богородичской улице (позже Дворянская, ныне Комсомольская) на Ветреную (Большая Садовая, Ленинская), затем на Почтовую (ныне Пожарный переулок). Из Могилева на Пушкин выезжал через тот Покровский посад, по Старочерниговской улице (Спортивная, Ивана Чигринов до Черниговской Брамы (современный перекресток улицы Островского и проспект Пушкинского) и далее — на юг. Кстати, именно поэтому возле кинотеатра «Космос» ныне стоит памятник поэту. В 1824 году Александр Сергеевич повторял этот путь — только в обратно направлении.
Во время второго визит чиновники губернского центр проигнорировали приезд поэта. Узнали его офицеры-гусары полков, состоявших при Главной квартире 1-й русской армии, которая размещалась в Могилеве с 1815 по 1828 год.
Увидев на улицах Пушкина, они помчались в почтовую контору, где им подтвердили, что в город приехал «коллежский асессор Пушкин». В гарнизоне звезде из Петербурга устроили торжественную встречу, плавно перешедшую в пирушку, продолжавшуюся до четырех часов утра.
Распопов в воспоминаниях в подробностях описал свою встречу с Пушкиным в Могилеве, но, как считают пушкинисты, далеко не все озвученные факты достоверны. Тем не мене записано так: «Я, от радости такой неожиданной встречи, не знал, что делать; опрометью побежал к гулявшим со мною товарищам известить их, что проезжает наш дорогой поэт А.С.Пушкин. Все поспешили на почту. Восторг был неописуемый. Пушкин приказал раскупорить несколько бутылок шампанского. Пили за все, что приходило на мысль: за здоровье няни, Тани и за упокой души Ленского. Но это для нас не было достаточно: в восторге, что между нами великий поэт Пушкин, мы взяли его на руки и отнесли, по близости, на мою квартиру (я жил вместе с корнетом Куцинским). Пушкин был восхищен нашим энтузиазмом, мы поднимали на руки дорогого гостя, пили за его здоровье, в честь и славу всего им созданного. Пушкин был в самом веселом и приятном расположении духа, он вскочил на стол и продекламировал:
Я люблю вечерний пир,
Где веселье председатель, И свобода, мой кумир,
За столом законодатель, Где до утра слово: «Пей!» Заглушает крики песен,
Где просторен круг гостей, А кружок бутылок тесен.
Снявши Александра Сергеевича со стола, мы начали его на руках качать, а князь Оболенский закричал:
Господа, это торжество выходит из пределов общей радости, оно должно быть ознаменовано чем-нибудь особенным. Господа! Сделаем нашему кумиру ванну из шампанского!»
Так ванна из шампанского все-таки была?
Как отмечает Распопов в своих воспоминаниях, от нее поэт категорически отказался.
Галина ХИТРИКОВА