Рыськов, М. Елена Боос палач могилевского антифашистского подполья / Михаил Рыськов // Вечерний Могилев. — 2016. — 18 мая. — С. 6.
Сегодня многие увлекаются детективными изданиями, с упоением читая книги Донцовой, Дашковой и родственных им западных авторов, страницы которых заполнены расследованиями, убийствами, сыщиками, вампирами и т.д. В подавляющем большинстве герои и описываемые в этих произведениях события — плод воображения авторов или помощников. В то же время мы не всегда знаем свою собственную историю, реалии которой многократно трагичнее описываемых в упомянутых выше изданиях, где, как правило, в конце чтения мы всегда знаем, кто убийца, кто маньяк, а кто — просто так. В нашем случае до сего дня многое остается неизвестным.
Елена (Хелена, Генриетта) Боос (до замужества фон Нидермюллер) родилась в Санкт-Петербурге в 1907 году. Ее семья была очень состоятельной и близкой к царствующей императрице Александре Федоровне (в девичестве германской принцессе Алисе Гессенской). На новогоднем детском празднике 1914 г. императрица подошла к фон Нидермюллерам и спросила у маленькой Хелены:
— Как дела, малышка?
И получила ответ на немецком языке:
— Спасибо, Ваше величество, хорошо.
Затем обратилась к девочке по-французски и получила ответ на правильном французском. Императрица поздравила родителей Хелены с успехами дочери.
Но наступил 1917 год, сменивший все правила жизни. Хелену в 16 лет в 1923 г. выдали замуж за простого механика одного из петербургских заводов — Бооса. И это помогло ей уцелеть. У Хелены фон Нидермюллер не было никаких шансов на жизнь в Ленинграде, и, пожалуй, даже шансов на жизнь вообще. В 1924 году она родила дочь и назвала ее русским именем Зоя. Как и многие молодые женщины и девушки того времени, приобрела техническую специальность и с 1931 года работала шофером на грузовом автомобиле.
Однажды летом 1934 года к ней, дожидавшейся разгрузки своей автомашины, подошел молодой парень в рабочей спецовке, но заговорил на чистом немецком языке. Второй раз они встретились в кафе, устроенном на списанном пароходе у Мытненской набережной, напротив Петропавловской крепости. Пауль, так назвался незнакомец, передал приветы от родственников из Германии. Затем рассказал, что на родине под руководством вождя нации Гитлера происходят большие события. В конце разговора он заявил:
— Германия нуждается в вашей помощи, Хелена! Вы живете и работаете в Ленинграде, колыбели большевиков. Здесь сосредоточена львиная доля военной промышленности Советского Союза. Вы можете и обязаны помочь Германии, своим братьям-немцам.
С этого времени Хелена стала работать на разведку Главного управления имперской безопасности (РСХА). Работники НКВД г. Ленинграда летом 1941 года в планшетах пленных летчиков немногих сбитых немецких самолетов всегда находили подробные карты города с точным указанием месторасположения того или иного учреждения, завода и т.д. В этом была немалая заслуга водителя грузовика Ленки Боос, знавшей город, как свои пять пальцев. Весной 1941 года Пауль зашел на квартиру Хелены и передал вместе с крупной суммой денег приказ из Берлина:
— Вам, Хелена, надо переехать в Крым. Вы там очень нужны. Фюрер считает, что Крым — это земля готов, наших предков. И скоро он будет немецким. Вы будете в числе первых поселенцев на этой благословенной земле, — возвышенно добавил он.
Объяснив свое увольнение и переезд необходимостью перемены климата для дочери, она с Зоей (с мужем Хелена давно не жила) поселилась в Евпатории. Занималась разведкой военных укреплений и советских войск на Перекопском перешейке, вербовкой агентуры среди татарского населения.
22 июня 1941 года она слушала выступление В. Молотова о вторжении немецкий войск в Советский Союз. А 30 октября 1941 года Хелена с радостью приветствовала немецких солдат в Евпатории. Через несколько дней она уже работала в Симферополе — на тот момент Готенбурге, в местном отделении СД (службы безопасности). Необходимо отметить, что СД в Крыму с помощью полиции и местного населения быстро справилось с советским партизанским движением и подпольем.
В отличие от Крыма тыл группы армии «Центр», особенно в районах Восточной Беларуси, постоянно находился под ударами партизан и подпольщиков. В Могилеве в 1941-1942 гг. (об этом и сегодня читателям малоизвестно) находился штаб СС и полиции тыла группы армий «Центр», которым руководил группенфюрер СС и генерал полиции фон Бах-Зелевски. Несмотря на это, в 1942 году подпольщики Могилева провели ряд успешных и громких диверсий против немцев. Летом прямо на ж/д путях у вокзала был взорван эшелон с боеприпасами, в ноябре Валентин Готвальд взорвал школу унтер-офицеров, при этом погиб и начальник школы оберлейтенант Раше.
В декабре 1942 года подпольщики группы бывшего секретаря парторганизации хлебозавода Михаила Евтихиева заморозили систему водоснабжения завода и сожгли квартиры намецких офицеров вместе с хозяевами в доме по ул. Первомайской. В том же декабре сильный удар был нанесен по самой могилевской СД. Подпольщик Василий Варчук, слесарь тюрьмы, освободил из камеры своего товарища по подполью, а затем они вдвоем выпустили из тюрьмы около десятка подпольщиков и партизан. При этом они уничтожили 8 немцев и охранников-полицейских, практически всю смену тюрьмы, причем оружием Варчука был обыкновенный слесарный молоток.
Очевидно, фон Бах-Зелевски поставил вопрос перед Берлином об усилении могилевского СД. И это было сделано. В Могилев перевели ряд опытнейших сотрудников службы безопасности РСХА. В их числе и Генриетту (так она себя называла в Могилеве) Боос. В ряде публикаций ее называют переводчицей СД. Вряд ли это была ее официальная штатная должность. Ведь следователям могилевского СД, а все они были «наши ребята» — Костин, Курочкин, Колтунович, Семенюк, для работы с арестованными местными подпольщиками и партизанами не нужны были переводчики.
Генриета Боос являлась кадровой сотрудницей германской спецслужбы, без малого десять лет работавшей в ее штате, и ей удобнее было иметь эту должность, находясь в тени. Удобнее было вербовать агентуру («фауманов»), встречаться с нею на конспиративных квартирах и т.д. Например, присутствуя на допросах в качестве переводчицы, она иногда активно вмешивалась в их ведение, проявляя личную особую жестокость к тем, кто молчал или не хотел выдавать товарищей. Так было в случае с Ольгой Николаевной и Таней Карпинскими, когда после жестоких пыток они продолжали молчать, — Боос проколола спицей грудь Тани и приказала выбросить ее, бездыханную, во двор. Ее мать Ольга Николаевна была расстреляна в ту же ночь.
С прибытием фрау Генриетты в Могилев была создана и специальная группа по борьбе с подпольем и партизанами, входившая в структуру зондеркоманды СД. Работой этой группы руководили Ганс Кульман и Генриетта Боос. Местная полиция порядка была подчинена и выполняла задания спецгруппы, т.е. Кульмана и Боос. Естественно, они работали в тесном контакте с гестапо, жандармерией и комендатурой.
С первых дней пребывания в Могилеве Боос активно занялась розыском и выявлением подпольных организаций. Могилевчане вспоминали, что «она внешне была не отличима от горожанок своего возраста: худощава, одевалась просто… была красива, темные волосы, карие глаза, тонкие губы… рабочие руки похожи на руки женщин, выживавших в суровые дни оккупации».
Ее отличали хорошее знание советской довоенной действительности, психологии советской женщины-работницы, и результаты не замедлили сказаться. Фрау Генриетта создала многочисленную агентуру, что позволило СД и полиции в 1943 году практически уничтожить городское подполье. Вот пример успешности и оперативности работы спецгруппы по началом Боос и Кульмана. Подпольщики Захарьян и Дервоедов (преподаватель рисования) в декабре 1941 года, после победы советских войск под Москвой, нарисовали несколько плакатов и развесили их по городу. В 1942 году плакаты, пропагандирующие победы Красной армии и провал «блицкрига», также помещались ими в людных местах Могилева. Соответствующие немецкие спецслужбы, несмотря на прилагаемые усилия, художников не смогли найти.
20 февраля 1943 года Захарьян и Дервоедов опять нарисовали плакат «Сталинградский концерт». На нем радостный Сталин играет на гармошке «Широка страна моя родная», а ниже карлик-Гитлер среди крестов играет на балалайке «Последний нонешний денек…».
Уже 22 февраля 1943 года монтер штаба немецкого резервноформировочного пункта Захарьян был арестован, а вслед за ним и Дервоедов. Их жестоко пытала Боос, на спине Захарьяна вырезали звезду, затем казнили.
Виктор Швагринов, в 1941 году — командир разведывательного батальона, в 1942 — руководитель подпольной группы бывших командиров Красной армии, пишет в своих воспоминаниях: «30 января 1943 года я и Смирнов (мл. техник-лейтинант 388 полка 172 стрелковой дивизии) вынуждены были покинуть город и уйти в партизаны, т.к. над нами нависла угроза ареста. Мы были предупреждены Ивановой». До войны А.А. Иванова работала бухгалтером педучилища, муж погиб при обороне Могилева, сын, старший лейтенант, удостоенный ордена Красного Знамени за финскую войну, оставил при отступлении летом 1941 года орден матери. Женщина служила в канцелярии спецгруппы Кульмана и Боос, многим подпольщикам спасла жизнь, но ее саму выдала машинистка. Иванова могла спастись, немедленно уйдя из Могилева, но она пошла на квартиру, чтобы забрать орден сына, где и была схвачена службой СД. После войны А.А. Иванова удостоена ордена Красного Знамени посмертно.
6 марта 1943 года были арестованы диктор городского радио Таня Карпинская и ее мама Ольга Николаевна. Затем были разгромлены подпольные группы на железной дороге, в пос. Кирова, на хлебозаводе и др.
В 1943 году СД совместно с гестапо арестовало заведующего крупным армейским складом, немецкого офицера австрийского происхождения Рудольфа Вебера, помогавшего местным жителям и партизанам. Жестокости и подлости Генриетты Боос не было предела. Однажды из пригородной деревни Краснополье староста донес о «партизане», занимавшемся красной пропагандой. «Партизану» было 85 лет. Он гадал женщинам по ладоням рук, предсказывая, что их мужья вернутся с победой. В клетке держал красного и черного петухов. Старика полиция вытащила из избы. Фрау Боос приказала показать бой петухов. Черный петух стал драпать по улице, а красный догонял и безжалостно клевал его. Боос сказала старику:
— Ты угадываешь судьбы. Скажи, сколько тебе осталось жить?
— Пять минут, — ответил тот.
— Пять секунд. — И выстрелила ему в голову.
Могилевчанка Нина Ястребова, отец которой как подпольщик был арестован, рассказывала, как ее, 11-летнюю, фрау Боос возила на легковой автомашине по городу, угощала конфетами и просила указать тех людей, кто приходил к папе. Она никого не признала.
7 марта 1943 года Казимир Мэттэ, руководитель подпольного «Комитета содействия Красной армии» (КСКА), услышав, что передачи по городскому радио ведет не Таня Карпинская, а другой диктор, и сразу с семьей оставил дом на Луполово и ушел в лес.
Лет 20 тому назад в СМИ публиковался ряд материалов, в которых подвергалась сомнению реальность существования данного комитета в оккупированном Могилеве и роль К. Мэттэ как руководителя могилевского подполья.
Расскажем о Казимире Юльяновиче Мэттэ подробнее, его личность для истории Могилева важна.
Родился он в 1905 году в деревне Боровляны Минского района, в 1931 окончил Ленинградский педагогический институт. В 1933 — преподаватель Польского педтехникума в Минске и аспирант Академии наук БССР. 1934-1936 гг. — арест, суд, лагерь в Новосибирской области. 1936-1941 — учитель СШ № 24 г. Могилева. Управлением Наркомата госбезопасности по Могилевской области в июне 1941 года оставлен для подпольной работы в оккупированном Могилеве, псевдоним — Скворцов. В своих воспоминаниях он пишет, что «КСКА к весне 1942 года объединил свыше 40 групп, в которых работало более 400 подпольщиков». Скажу свое мнение: это маловероятно. Руководителя такой крупной организации, то бишь Мэттэ (Скворцова), немцы схватили бы на второй день. А Мэттэ был очень опытным, наученным жизнью, человеком. Он столкнулся с советскими карательными органами еще до войны. Вел себя в оккупированном Могилеве крайне осторожно, в диверсиях против немцев лично не участвовал, не имел связи и не руководил боевыми группами, в которые входили военнослужащие и молодежь. Но, несомненно, Казимир Юльянович имел хорошие связи и руководил группами патриотовучителей и учащихся школ.
Сам он пошел работать учителем в семилетнюю школу на Луполово, подал заявление в расовый отдел комендатуры о признании себя «фольксдойче».
В оккупированном Могилеве было очень непросто остаться «чистеньким». Несомненно, Мэттэ, в той или иной мере сотрудничал с немецкой властью. Внимательно изучив его воспоминания, я сделал вывод: Мэттэ был лично знаком с Генриеттой Боос. Когда он находился в партизанском отряде и являлся секретарем редакции газеты Могилевского подпольного райкома КПБ (б) «Партизанская правда», из Могилева ему трижды передавали записки с предложением встретиться. Женщина, передававшая эти записки, Мэттэ это сам пишет, была очень похожа на Генриетту Боос. Что она хотела от него? До сих пор это остается тайной.
Прибыв в партизанскую зону, Мэттэ вместе со своим товарищем А. Рословым, ставшим зам. начальника особого отдела военно-оперативной группы при Могилевском райкоме КПБ(б), написали в отчетах о своей причастности к ряду диверсий против немцев, осуществленных патриотами в Могилеве в 1941-1942 гг.
А осенью 1943 года к партизанам вместе с семьей на автомашине, загруженной оружием и продовольствием, прибыл следователь СД и спецгруппы по борьбе с партизанами и подпольем Е. Костин. До войны — военнослужащий, слушатель Ленинградской (опять Ленинград!) военной академии. Несомненно, Костин знал очень многое. Допрашивал его А. Рослов. На другой день Костин был убит якобы возмущенными партизанами.
В 1946 году преподаватель Могилевского пединститута К.Ю. Мэттэ в соответствии с решением военного трибунала был арестован и заключен в тюрьму управления МГБ по Могилевской области. Через 11 месяцев следствие по его делу было прекращено «вследствие недосказанности обвинения».
Коллега Мэттэ по подполью и довоенной работе в СШ № 24 Н. А. Орлова была признана виновной в сотрудничестве с СД и осуждена к 10 годам заключения. Была освобождена и жила в Могилеве. Вскоре ее нашли повешенной в своем доме. То ли она сама покончила с собой, то ли кто-то помог это сделать — осталось тайной.
К. Ю. Мэттэ в 1948 году переехал на родину, работал по 1967 год, до выхода на пенсию, директором, завучем Боровлянской СШ Минского района.
Необходимо отметить, что несмотря на преувеличение своих заслуг в организации подпольной борьбы в Могилеве, К.Ю. Мэттэ заслуживает памяти и уважения могилевчан. Ведь работники Могилевских обкомов и горкомов партии и комсомола, оставленные для организации борьбы с захватчиками, вообще не смогли не только организовать эту борьбу, но и даже легализоваться в оккупированном Могилеве. Надо знать это.
Хелена (Генриетта) Боос сумела ускользнуть из Могилева в конце июня 1944 года. Ее зондеркоманда была переведена в город Августов (Польша). Дальше следы этой военной преступницы теряются. Возможно, она спокойно доживала свой век в Западной Германии. Возможно, сменив фамилию, вернулась в Крым или Ленинград. Фактически ее никто не разыскивал и не требовал выдачи. Вот такой наш невыдуманный исторический детектив.