Михальчук, Н. Человек с высокой душой / Наталья Михальчук // Знамя юности. — 2008. — 10 октября. — С. 23.
Ведущий актер Могилевского областного драматического театра заслуженный артист Республики Беларусь Григорий Белоцерковский всегда безупречно корректен, исключительно доброжелателен, очень искренен. У него добрая, светоносная улыбка. Он — талантливый артист, учившийся у лучших актеров старой гвардии. И просто красивый, с высокой душой человек. Мы беседовали с ним о профессии и семье, о проблемах провинциального театра и о том, что же случилось сегодня со славянской душой, которая на протяжении веков не разделяла театральные подмостки с реальной жизнью.
— Григорий Яковлевич, когда вам легче и интереснее работалось: в советское время или сейчас?
— Интерес к работе у меня есть всегда, время на него не повлияло. А легче было, конечно, раньше. С развалом Союза театр резко ушел в сторону коммерции. А разве может выжить репертуарный театр в условиях коммерции? Если раньше каждый театр имел свое лицо, брал за основу какую-то грань жизни и отражал ее в своем репертуаре, то сегодня это ушло на десятый план. Сейчас тот спектакль хорош, который дает кассу. Качество и художественность – об этом, конечно, говорят, но на формальном уровне. Если прорывается один-два серьезных, имнтересных в художественном отношении спектакля, то они не всегда приносят доход. Но вместе с тем последние лет восемь билеты в театральных кассах продаются без проблем. Радует, что молодежь стала ходить в театр.
— Чего, на ваш взгляд, современному театру в провинции недостает и в чем вы видите его сильные стороны?
— Большим плюсом для провинциального театра считаю то, что, живя на театральной периферии, мы еще не успели испортиться, не потеряли некий наив — актерский, режиссерский. С другой стороны, мы заметно отстаем от тенденций мирового театра и по режиссуре, и по актерскому мастерству. На всю Беларусь только в Минске набирают на актерский факультет в Белорусской академии искусств, но оттуда никто на периферию не едет, все остаются в столице. Нам приходится брать молодежь практически с улицы и самим их чему-то учить. Правда, наши молодые актеры учатся на заочном отделении. Но, скажите, как можно научить человека актеркой профессии, если встречаться с ним дважды в год?
— Театральная труппа могилевсксго драмтеатра на семьдесят процентов состоит из молодых актеров. Вам интересно наблюдать за их развитием?
— Очень интересно! Огорчаюсь, правда, когда вижу, что человек пришел в театр ради красивости. Но, к счастью, такие быстро уходят. Ведь изнанка театральной профессии — рутина, кабала.
В свое время у меня была фанатичная цель стать артистом. Это был вопрос жизни. Для этого я не только выдержал конкурс в 250 человек на место, но и через маму переступил… А сейчас в Академии искусств недоборы каждый год. И курс набирает целая комиссия, а не мастер. Да и у многих молодых сегодня такой цели нет. Они приходят и говорят: научите меня. Но для того чтобы научиться, должна быть внутренняя потребность. Если приходишь в профессию формально, она формально тебе и отвечает. Яркая постановка получится только в том случае, если всего себя отдаешь театру. Актерская профессия очень жесткая и жестокая. Научить этому нельзя, научиться – можно. Это постулат, который я всегда и всем повторяю.
— Григорий Яковлевич, расскажите, как вы стали актером?
— Я родился на Алтае. Отец всю жизнь работал мастером-лекальщиком на тракторном заводе. Мама до войны окончила один курс института, а когда началась война, уехала в эвакуацию. Отца комиссовали по ранению, и он уехал в Барнаул (где был в эвакуации тракторный завод). Там они с мамой и встретились. Мне было три года, когда родители переехали в Минск.
Я учился в политехническом институте и играл в народном театре. И вот как-то руководитель театра пригласил на наш спектакль заведующего кафедрой мастерства актера профессора Белорусского театрально-художественного института Дмитрия Алексеевича Орлова. Тот увидел меня и сказал, что я должен поступать в театральный. Родители были против, мама даже сказала: «Поступишь только через мой труп». Так оно и получилось. В 1969 году я закончил Минский театральный институт, а мама тут же умерла…
— Кого вы считаете своими учителями в актерской профессии?
— Первые 5-6 лет после института я обучался актерскому ремеслу (было это в Бресте). Мой наставник, Александр Васильевич Уксусов, говорил: актеру трудно первые двадцать пять лет. Это действительно так. Дмитрий Алексеевич Орлов дал мне очень много как мастер, как педагог. А в театре — режиссер Волков и все «старики-актеры. Когда я пришел, мне было 24 года, а им всем — по 50-60 лет. И театр был очень сильный – по труппе, по возможностям. Когда переехал в Могилев, мне тоже повезло: я застал таких мэтров белорусской сцены как народный артист БССР Сергей Степанович Бульчик, заслуженный артист БССР Василий Федорович Гусев. Народный артист РСФСР Николай Ильич Родионов при мне вернулся в театр. Юдифь Самойловна Гальперина, заслуженная артистка БССР, еще видела мой первый спектакль, приезжала — поцеловала меня, пожелала доброго пути и… вскоре умерла. Мне повезло, с одной стороны, что я еще застал этих людей, а с другой — так получается, что я почему-то их всех хороню — и в Бресте, и здесь…
— Свой первый спектакль помните?
— Гарик Боровик, сейчас заведующий кафедрой режиссуры в Академии искусств, — мой первый режиссер. Он запустил в постановку прибалтийскую пьесу «Криминальное танго». Я приехал худой как щепка, и Гарик дал мне репетировать Супермена. Это был мой первый спектакль. Потом были «Всего одна жизнь» – там уже роль главная, «Десять суток за любовь» – и пошло…
— Возникают ли у вас споры на репетициях, отстаиваете ли вы свое видение роли?
— Я так выучен, что актер свою правоту должен доказывать только на площадке и ни в коем случае не в разговоре. Второе: актер, маститый или немаститый, по закону профессиональной этики сначала должен выполнить требования режиссера, а уж потом предлагать свое решение.
— С кем из режиссеров вы мечтаете поработать?
— Я люблю работать со всеми режиссерами. Сейчас из Москвы вернулся бывший главреж могилевского драмтеатра Александр Васильевич Дольников, который лет на двадцать от театра вообще отошел. Он поставил уже два спектакля. Всегда интересно, когда на постановку приходит новый человек, с непривычными методами работы, режиссерскими предложениями. Вот недавно бригада из Питера ставила у нас «Фигаро» — было интересно.
— А много ли у вас ролей, в которых образ героя — отражение ваших собственных воззрений, мироощущения?
— Практически в каждой. Иногда бывали и точные попадания. Дударевский «Порог», например. По сути, по складу, по психике — это я.
Когда очень много ролей сыграл, то уже кажется, что сам состоишь из этих характеров. Актер не знает, что его личное, человеческое, от рождения данное, а что — пришедшее с ролями. Все происходящее в жизни — встречи с людьми, просмотр кинофильма, чтение книги – откладывается в подсознании, а потом в нужный момент проявляется. Нередко после получения очередной роли сталкивался с удивительными вещами. Например, прихожу домой, и вдруг в руках оказывается книга, напрямую связанная с предстоящей работой. Если бы специально искал, никогда бы в жизни не нашел! Бывает, что-то никак не получается, и вдруг снится сон с подсказкой — и на следующий день роль пошла. Порой одно слово, сказанное режиссером, дает какой-то толчок.
— Я думала о том, что представители актерской профессии — творцы рисунков в воздухе, которые уносит ветер, ведь часто не остается даже видеопленки, на которой запечатлен спектакль. Это самосожжение ради «прекрасных мгновений», нескольких часов спектакля…
— Как же — я ведь выхожу каждый вечер к зрителю! Я ему это отдаю, отсылаю. Он с этим уходит. Это у меня визуально не остается — у него-то остается.
— Что такое счастье? Когда вы были счастливы в жизни?
— Что касается работы. Счастье — когда она есть. Болезненно очень, когда мало играешь, когда репетиций нет, делать нечего.
Что касается дома: когда все здоровы, когда у внука все в порядке.
Единственное, чего я хочу, — чтобы все были здоровы, зрители, которые к нам приходят, не болели, чтобы счастье у них в семье было, чтобы любили друг друга, радовались всему красивому, чтобы каждый день счастье приносил.