Сидоренко, Борис. Могилев. октябрь. 1917-й / Борис Сидоренко // Могилевская правда. — 2017. — 26 октября. — С. 14.
В Могилеве известие о большевистском перевороте, произошедшем 25 октября 1917 года (даты указываются по старому стилю) было встречено откровенно враждебно. Прибывший из Петрограда председатель Могилевского Совета крестьянских депутатов Гольман на заседании Совета 27 октября охарактеризовал события в северной столице, как «авантюру большевиков». Направленный лично Лениным в Могилев с большевистской литературой уроженец Могилевской губернии Кирилл Новиков 29 октября явился в Могилевский Совет, но вместо теплого приема встретил предложение «удалиться из города». На вокзале ленинского представителя задержала полиция, и только заступничество солдат спасло его от ареста и конфискации литературы.
На состоявшемся 28 октября в городе чрезвычайном совещании общественных и политических организаций исполняющий обязанности губернского комиссара Г.И. Певзнер заявил: «События приняли определенный характер: сообщения гласят, что Временное правительство арестовано и все правительственные учреждения в Петрограде заняты большевиками. Создалось невероятное положение, на которое все граждане обязаны реагировать, ибо мы имеем дело здесь с преступным замыслом, могущим иметь своим последствием гибель всей революции. Нам необходимо сейчас определить линию своего поведения, причем органы революционной демократии должны сказать свое слово, должны сказать его те, кто пользуется авторитетом в рядах армии — Советы рабочих и солдатских депутатов и Советы крестьянских депутатов. Их отношение к событиям, безусловно, отрицательное, что они и высказали уже, причем Могилевский Совет рабочих и солдатских депутатов сегодня же подтвердил эту резолюцию, приняв при этом ряд мер к тому, чтобы течение жизни в городе не нарушалось ни справа, ни слева» .
Могилевский Совет от переворота в Петрограде дистанцировался, а центральное должностное лицо Ставки — начальник Штаба Верховного главнокомандующего, а затем Верховный главнокомандующий Н.Н.Духонин, по одним данным, заявил о своем нейтралитете, а по другим — уже 26 октября вместе с комиссаром Временного правительства при Ставке В.Б.Станкевичем призвал армию выступить против большевиков.
К концу октября — началу ноября в Могилеве обосновался цвет российского истеблишмента — бывшие члены Временного правительства: министр иностранных дел П.Н. Милюков, военный министр А.И.Верховский, министр труда М.И.Скобелев, меньшевистские и эсеровские лидеры В.М. Чернов, И.Г.Церетели, A. Р.Гоц, Б.О.Богданов, Н.Д.Авк-сентьев, активизировались действующие при Ставке Общеармейский комитет и Комитет спасения Родины. 7 ноября
B. Б.Станкевич созвал в Могилеве совещание представителей буржуазных и мелкобуржуазных партий, земских и городских дум и управ, генералитета, офицерства и бывших членов Временного правительства, на котором было принято решение о создании нового правительственного органа во главе с эсеровским лидером В.М.Черновым.
Однако центральной фигурой тех драматических событий оказался Верховный главнокомандующий русской армии генерал Н.Н. Духонин. Его политическая ориентация не вызывала сомнений, хотя находятся историки, которые искренне считают, что Советская власть «давала Духонину последний шанс послужить родине и народу». Тем временем еще 5 ноября 1917 года «Декрет о мире» был переведен на немецкий язык, доставлен на линию Северного и Западного фронта и начал распространяться среди солдат противника. В той сложной исторической обстановке это был главный выигрышный политический лозунг большевиков. В конце жизни Ленин еще раз подчеркивал: «В 1917 году в чем был весь гвоздь? В выходе из войны… и это покрывало все». В ночь с 7 на 8 ноября Духонину от имени председателя СНК Ленина, наркома иностранных дел Троцкого и наркома по военным и морским делам Н.В. Крыленко по прямому проводу поступило предписание о немедленном начале переговоров с немецким командованием о заключении перемирия и информировании СНК об их ходе и продвижении. При этом подчеркивалось, что Верховный главнокомандующий мог подписать акт перемирия только с предварительного согласия Советского правительства. Прошли сутки, но ответа из Ставки не последовало. 9 ноября в 2 часа ночи теперь уже Ленин, Сталин и Крыленко вновь пытаются вызвать Ставку. На этот раз разговор по прямому проводу с главковерхом Духониным состоялся. Имеет смысл привести его основное содержание полностью. «Если можете, то скажите: получена вами радиограмма Совета Народных Комиссаров, посланная в 4 часа, и что сделано во исполнение предписания Совета Народных Комиссаров?» Ставка отвечает: «Была получена телеграмма государственной важности без номера и без даты, почему генерал Духонин запросил генерала Маниковского о необходимых гарантиях, подтверждающих подлинность телеграммы». На требование немедленного и безоговорочного налаживания переговоров Духонин отвечал: « Я могу только понять, что непосредственные переговоры с державами для вас невозможны. Тем менее они возможны для меня от вашего имени. Только центральная правительственная власть, поддержанная армией и страной, может иметь достаточный вес и значение для противников, чтобы придать этим переговорам нужную авторитетность для достижения результатов. Я также считаю, что в интересах России заключение скорейшего всеобщего мира». — «Отказываетесь ли вы категорически дать нам точный ответ и исполнить нами данное предписание?» — «Точный ответ о причинах невозможности для меня исполнить вашу телеграмму я дал и еще раз повторяю, что необходимый для России мир может быть дан только центральным правительством. Духонин».
Разговор со Ставкой полностью прояснял позиции Духонина, и уже на следующий день на заседании ВЦИК Ленин заявил: «Для нас было ясно, что мы имеем дело с противником народной воли и врагом революции. Со стороны Духонина были разные увертки и уловки с целью затянуть дело. Выражали сомнение в подлинности нашей телеграммы, и с запросом о ее подлинности обращались не к Крыленко, а к генералу Маниковскому. Таким образом генералы украли, по крайней мере, сутки в таком важном и насущном вопросе, как вопрос о мире».
Союзники, в свою очередь, прилагали все усилия для того, чтобы Россия не смогла выйти из войны. Они, в частности, через начальников военных миссий при Ставке продолжали считать Духонина, уже смещенного Советским правительством, главковерхом и 10 ноября обратились к нему с протестом по поводу нарушения договора от 23.08.1914г., по которому союзные державы обязались не заключать сепаратного мира или перемирия с противником. Страны союзной Антанты, их дипломатические и военные представители в Петрограде, при Ставке русских войск в Могилеве, в штабах армий Северного и Западного фронта знали о многочисленных мирных предложениях петроградского правительства, но делали вид, будто это их не касается. Официальные лица союзных государств продолжали считать Духонина Верховным главнокомандующим русской армии, а тот в свою очередь 15 ноября вновь заявил, что перемирие или мир может заключить только «полномочная центральная власть».
Пока дипломаты Антанты в Петрограде пикировались с большевистским СИ К, в Могилеве происходила постепенная поляризация политических сил. 11 ноября Общеармейский комитет при Ставке принял резолюцию: 1) власти СНК не признавать; 2) с большевистской властью вести жестокую борьбу; 3) как оперативно-технический орган Ставка остается нейтральной, а ее захват большевиками недопустим; 4) нейтралитет Ставки Общеармейский комитет будет отстаивать вооруженной силой.
Солдаты Северного и Западного фронта и гарнизона Могилева тяготели к большевикам, как выразителям идеи всеобщего справедливого мира и скорейшего окончания войны. Могилевский Совет рабочих и солдатских депутатов, состоящий преимущественно из меньшевиков, эсеров и бундовцев, возобновивший свою деятельность после корниловского мятежа, вначале заявил о поддержке Временного правительства, а затем занял выжидательную позицию.
Тем временем в Смольном решили покончить со Ставкой вооруженным путем. Для этого из Петрограда и со стороны Западного фронта на Могилев направлялся отряд матросов и солдат. Отряд поступал под командование Крыленко, который 19 ноября находился в Орше. Отсюда в Могилев для переговоров наркомом Крыленко был направлен генерал С.И.Одинцов, который сумел убедить гарнизон города и охрану Ставки не оказывать вооруженного сопротивления. В свою очередь Могилевский Совет под влиянием большевиков и левых эсеров решил признать Советское правительство. 18 ноября исполком Совета сформировал Могилевский ВРК, который взял власть в свои руки в городе и уезде. 20 ноября в Могилев прибыл Крыленко со своим личным штабом и немедленно направился в Ставку для вступления в должность.
Вскоре выяснилось, что еще утром 19 ноября по распоряжению Духонина, пересланному в Быхов полковником Кусонским, были освобождены из-под охраны генералы Корнилов, Деникин, Марков, Лу-комский, Романовский, Эрдели. При содействии начальника охраны Гришина и коменданта Бы-хова полковника Эдгарта переодетые генералы бежали на юг, где немедленно занялись организацией похода против Советской власти.
Известие о бегстве генералов быстро распространилось по Могилеву и стало причиной самосуда солдатской толпы над Духониным. «После этого вдруг, — вспоминала могилевчанка М.Я.Белевская, — как по мановению волшебного жезла, все сразу смолкло, попряталось, и город, живший шумной жизнью, замер. Все увидели, что пришла страшная сила, сила нечеловеческая, и что нельзя жить так, как жили до сих пор. Могилевцы заперлись по квартирам, закрыв ставни и опустив шторы. Даже в домах стали говорить шепотом. А разъяренные матросы и красногвардейцы из петербургских рабочих ходили по городу, стреляли по окнам, наводя ужас на и без того уже перепуганного обывателя».
Революция в России неумолимо развивалась в сторону единовластия победивших радикальных сил. На первых порах эти силы определяла солдатская масса. Думается, правы те историки, которые утверждают, что «гнев солдат постепенно разрастался до иррационального ожесточения и направлялся на тех представителей старого мира, в которых они видели причины своих бед, — помещиков и буржуазию, «буржуазную» интеллигенцию, соглашателей и более всего тех, кто гнал их на бойню, генералов и офицеров».
В противостоянии Смольного и Ставки победил Смольный, но эта победа стала прологом к долгой кровопролитной гражданской войне, в которой в России, по неполным данным, погибло более 5 млн. человек. Что же касается Могилева, то отныне он фигурировал в солдатской среде как «Ставка Духонина». Отправить в «Ставку Духонина» означало в этой среде лишить жизни путем зверской расправы. Уже в эпоху социализма на всех исторических картах «Триумфальное шествие Советской власти», Могилев на красном фоне территорий, где в октябре 1917 — марте 1918 года возобладала власть большевиков, выделялся черным флажком как центр контрреволюции, что означало для города недобрую славу.
Борис СИДОРЕНКО, краевед.