Комлев, Николай. Уроки, встречи и… ошибки : [из истории газеты «Могилевская правда»] / Николай Комлев // Могилевская правда. — 2017. — 10 ноября. — С. 14.
Морозно и сильный ветер, а нашу бригаду (занимались прокладкой водопровода и канализации) перебросили на новый объект в чистое поле. Переодеться, передохнуть и поесть негде, а руководство управления не торопится обеспечить вагончиком-бытовкой.
В да армии я был внештатным корреспондентом дивизионной газеты и после службы, когда приходило вдохновение или возникала необходимость, брался за перо. Написал маленькую заметку о нашем бедственном положении и — в «Могилевскую правду». Заметку напечатали оперативно, и у нас не только появилась «бытовка», но решились другие вопросы. Это было мое первое выступление в областной газете. А через несколько лет стал ее штатным сотрудником.
В редакции, когда пришел оформляться на работу, была свободная должность корреспондента отдела партийной жизни, но ответственный секретарь Виктор Юшкевич предложил пойти к нему заместителем. Мол, должностной оклад выше, да и возможностей писать материалы на разные темы больше. Одним словом, расписал все так радужно, что я тут же согласился, хотя опыта в секретарском деле не имел.
В первый же день работы четыре папки с материалами (на каждую страницу — папка) легли на мой рабочий стол. Из четырех три макета надо было сделать сегодня и отправить в типографию, чтобы работающие во вторую смену линотиписты набрали подготовленные материалы, цинкографы сделали из фото клише, а заступившие в первую смену метранпажи сразу приступили к верстке.
На второй полосе надо было разместить пять материалов. Три вроде бы неплохо стали. Остальные никак не вписывались; один получался «сапогом», а другой по размеру велик, надо сокращать. Сокращение, знал по себе, авторы переносят очень болезненно. Пробую другие варианты, не получается. Время, между тем, идет. Курьерша Галя Духович посматривает в мою сторону: скоро ли отдам ей нести в типографию хотя бы один макет. Начинаю нервничать. И тут подходит Юшкевич.
«Ну, как у нас дела?» — спрашивает. «Да что-то не стыкуется», — отвечаю с досадой. «А давай-ка так», — говорит Виктор Антонович. В один миг все пять материалов, которые мне не удавалось разместить, нашли свое место и «заиграли» на макете будущей полосы газеты.
Потом я еще не раз наблюдал, как ловко, прямо-таки виртуозно Виктор Антонович чертил макеты газетных полос, у него каждый материал с ходу вписывался в отведенное ему место, обрамлялся красивой линейкой, получал броский заголовок.
Он был классным профессионалом не только в секретарском деле, которое очень любил, но и прекрасно писал материалы на разные темы. Из-под его пера выходили емкие фельетоны, интересные репортажи и очерки. А сколько он выдавал на страницах газет ярких по композиции и содержанию фотографий!
Были моменты, когда Юшкевича не оказывалось в редакции, тогда на помощь приходил его второй заместитель Аркадий Леонтьевич Кондрусевич. Интеллигент, высокообразован, не лишен чувства юмора. Разговаривал, как правило, на белорусском, причем безукоризненно. Писал хорошие газетные материалы, повести и рассказы. Часто подписывался псевдонимом Ломачевский. От названия деревни Ломачи, что на Гомельщине, где Аркадий Леонтьевич родился, где прошла его юность. Его рабочий стол, который стоял напротив моего, всегда был идеально аккуратен, все знало свое место, чего не было у меня. Замечательный был человек, и одно удовольствие было работать с ним рядом!
В подвальном помещении редакции круглосуточно отстукивал телетайп, выдавая массу разной информации по линии ТАСС и БелТА. Номер газеты уже, можно сказать, готов, а тут важное сообщение ТАСС, которое нужно срочно ставить в номер. Вычитываю и, не дождавшись курьера, сам мчусь в типографию, чтобы быстрее отдать его в набор. Метранпажи Петр Лисовский и Сергей Бондуркин ругаются и ломают уже сверстанную полосу, чтобы освободить место для нового материала. Недовольны корректоры, которые почти каждую смену остаются на работе сверх положенного времени. Возмущаются печатники Савелий Вершук и Владимир Константинов, особенно, когда по телевизору показывают футбол или хоккей, а они, заядлые болельщики, не могут посмотреть матч. Подобное с выпуском газеты случалось часто. Порой приходилось задерживаться в секретариате или типографии до полуночи.
С утра, как правило, одним из первых к нам в секретариат заходил фотокорреспондент Анатолий Яковлевич Борчик — один из старейших сотрудников редакции, фронтовик. Прищурив свои небольшие темные глаза, внимательно просматривал каждую страницу свежего номера газеты, искал свой фотоснимок.
«Сегодня номер очень содержательный», — непременно скажет Анатолий Яковлевич, увидев в нем плоды своего труда. «Ничего интересного нет», — уныло заключит, если в номере нет его снимка.
Потом секретариат начинали посещать другие сотрудники или внештатные корреспонденты. По делу и без дела.
Из внештатников как-то совсем незаметно появлялся инженер завода искусственного волокна имени Куйбышева Петр Осмоловский. Зайдет, перекинется несколькими словами, поинтересуется своим тихим голосом: не идет ли в номер его материал, и покидает кабинет. Зато о приходе Володи Фомиченко мы узнавали, как только он переступал порог редакции. Он громко рассказывал городские новости, свежие анекдоты, информировал всех, какая из городских спортивных команд вышла победителем в прошедших соревнованиях.
Он был невысокого роста, горбатый, с оторванной (подорвался после войны на снаряде) чуть не по локоть правой рукой. Своим профилем он чем-то смахивал на юного Александра Сергеевича. Наверное, потому его еще в детстве сверстники окрестили Пушкиным. И для многих, кто его знал, он был не иначе, как Пушкин. Одна из минских редакций даже умудрилась однажды прислать ему гонорар не на настоящую фамилию, а на Пушкина.
Володя хорошо освоил фотодело и так увлекся этим, что забывал о своих физических недостатках. Фотографировал малышей в детском саду, выпускников школ, спортивные соревнования, передовиков производства, потом его пригласили работать фотокорреспондентом в многотиражную газету строительного управления «Лавсанстрой». Его снимки, фоторепортажи регулярно появлялись и в «Могилевской правде».
Хорошими друзьями, помощниками газеты были мастер Могилевского завода «Строммашина» Тодий Булынка и многие другие внештатные корреспонденты. Из бывших сотрудников частенько заходил (жил рядом с редакцией) народный поэт Белоруссии Алексей Васильевич Пысин. Тихий, задумчивый, немногословный. Я уважал Алексея Васильевича как талантливого поэта, хорошего человека. Еще большей симпатией проникся к нему после одного случая.
У меня была привычка выходить из редакции хоть на несколько минут «размяться». Однажды, вернувшись с прогулки, застал в кабинете Алексея Васильевича.
«Ну, i што вы, таварыш Камлёў, убачылі новага ў горадзе?» — спрашивает Кондрусевич. Я тут же выпалил, что на карнизе «китайской стены» (высотки на улице Первомайской) появилась световая рекламная газета, идешь по улице и читаешь новости.
«Цікава, а я гэтага яшчэ не бачыў»,— вмешался в наш разговор Пысин. «Там даже можно, Алексей Васильевич, поместить ваши стихи. Люди будут идти по улице и читать их», — ляпнул я, не подумав. Пысин изменился в лице: «Да мои стихи печатают минские, московские журналы, а ты…» — и, полный гнева, хлопнул дверью нашего кабинета.
Я не знал, что Алексей Васильевич так воспримет сказанное мною, иначе промолчал бы. «Теперь, — подумал, — будет обходить меня стороной». А мне так хотелось, чтобы он, как и раньше, заходил к нам, очень уж интересно было с ним общаться. И надо же, уже назавтра Алексей Васильевич зашел в наш кабинет с самого утра и — прямиком ко мне. Как сейчас помню его слова: «Прабач, Мікола, учора я пагарачыўся, незаслужана абурыўся на цябе. За-будзем усё гэта…» На сердце у меня отлегло.
Спустя какое-то время я подготовил большой материал о творчестве Алексея Васильевича Пысинадля республиканской радиостанции, которая вещала на зарубежные страны. Соприкоснувшись еще раз с его стихами, прочувствовал, насколько они глубоки по образности, широте мышления, яркости отражения красоты родной природы. Поэзия воистину народного поэта!
Придя в «Могилевскую правду», я очень боялся допустить ошибку в своей работе, неприятное это дело. Но, несмотря на мою постоянную бдительность, избежать этого не удалось. Однажды после выхода номера, который я вел, в кабинете редактора раздался телефонный звонок. Какой-то деревенский дедушка озабоченно сетовал на то, что у него растут две внучки, а к приходу зимы вряд ли сможет приобрести им валенки. Обрадовался было, говорит, прочитав в «Могилевской правде» о том, что в Бобруйске открылась фабрика по изготовлению детской теплой обуви, но оказывается, что в этом году она выпустила только две пары валенок, а в следующем году с ее конвейера сойдут четыре пары.
Стали разбираться: как так? Оказалось, что информация с фотоснимком поступила из БелТА на русском языке. Речь в ней шла не о двух парах валенок, а двух тысячах. Машинистка же при переводе текста на белорусский язык пропустила слово «тысячи». А я, вычитывая материал, этого не заметил. Вот и вышло не две тысячи пар, а всего лишь две пары…
Шел на «ковер» к редактору с полной уверенностью, что вернусь от него с выговором.
— Да, озаботил ты, Николай Андреевич, дедушек, — сказал, улыбаясь, Василий Ефимович и, не читая никакой морали, попросил дать в номер поправку. Таким вот редактором был у нас Василий Ефимович Титовец.
Секретариат… В нем я научился многому, что необходимо журналисту в творческой работе. Все это мне очень пригодилось, когда перешел работать в отдел сельского хозяйства, а затем — в собственные корреспонденты республиканских газет.
Николай КОМЛЕВ.
Фото из домашнего архива автора,
сделанные фотокорреспондентом «Могилевской правды»
Виктором Кожемякиным.