Гришанова, Л. Детство Милы Якубовской : [воспомининия могилевчанки Л. Якубовской] / Людмила Гришанова // Магілёўскія ведамасці. — 2019. — 22 января. — С. 13.
«Испанка» на мостовой
Первые дни войны. Немцы обстреливают Могилев с мирными жителями. Больше всего достается центру старого города, расположенному на горе Могила, с парком, площадью и прилегающими улицами. Жильцы домов на ул.Ленинской, спасая жизни, закрыли квартиры и ушли кто куда. Милочка Якубовская вместе с бабушкой перебралась временно на Мышаковку. Ее маму, Лидию Волкову, призвали медсестрой полевого госпиталя на фронт.
Как только стихли разрывы снарядов и свист пуль, боевая девчушка решила сбегать посмотреть, уцелел ли их дом №8. Она вприпрыжку летела вдоль по улице, пока на пути не возникла неожиданная преграда. Прямо перед ней стоял лощеный офицер в незнакомой форме. Он что-то говорил Милочке, указывая на ее голову. Она ничего не понимала. В мыслях начитанный ребенок вспомнил героя Максима Горького Пеппе, который при нежелательной встрече, не вникая в смысл слов собеседника, оценил: «Как складно говорит». Ее литературные сравнения прервал вопрос: «Ферштейн?!»
И последовавший за ним жест незнакомца. Немецкий офицер двумя пальцами снял с ее головы красную пилотку — «испанку», которую Мила носила в знак солидарности с испанцами, воевавшими с фашистами, — бросил на мостовую и стал топтать начищенной до зеркального блеска обувью.
— Сапогами? — вклиниваюсь вопросом в воспоминания 87-летней могилевчанки Людмилы Якубовской.
— Ботинками, — уточняет она и продолжает: — Офицер повернулся и пошел в другом направлении. Я подняла пилотку, отряхнула ее о коленку, засунула в карман и побежала к своей цели.
Родной дом Милочки еще стоял на месте. Лестницы, ведущие на второй этаж, полностью сгорели…
Кукла с фарфоровым лицом
Не знаю, вспоминала ли девочка тогда, как счастливо жила в нем до войны с мамой и бабушкой. (Отец после развода с матерью уехал в Смоленск). Наверное, самым большим довоенным огорчением для нее стала история с куклой. Как-то Иосиф Якубовский приехал проведать дочку и попросил у Лидии Волковой разрешить сфотографироваться на память с Милой. По пути в фотоателье они увидели в витрине магазина игрушек куклу с фарфоровым лицом красавицы. Отец купил дочери куклу, с которой она сфотографировалась. Следом прибежала мать, надумавшая себе, что бывший муж похитит ребенка. Фотограф, не знавший тонкостей их семейных отношений, предложил запечатлеться вместе всем троим.
Таких игрушек, как Милочкина кукла, у других детей в то время не было. Дети во дворе попросили девочку вынести на улицу ее красавицу, чтобы они тоже могли поиграть с ней. Одна из подружек посадила куклу на санки (дело происходило летом) и возила, пока санки не опрокинулись. Кукла упала вниз лицом: фарфоровое чудо разбилось.
«Сейчас мамка Милку будет бить ногами», — зловеще пророчил соседский мальчишка Монька. Мама, услышавшая «пророчество» под своим окном, не тронула дочь и пальцем. Хотя отличалась строгим нравом.
Три марки за песню
Если в тот раз дом №8 еще оставался целым, то позже он сгорел. Бабушка Надежда Попкова и Мила, ставшие бездомными, заняли чужую пустовавшую квартиру в доме на Буличевой горе (в бывшем Школьном переулке). Вначале обменивали на продукты уцелевшие вещи, потом стали голодать. Однажды Мила заработала немецкие рейхсмарки.
— Осенью 1941 года вместе с подружкой Нелей Языковой мы пришли на прослушивание в музыкальную школу, — вспоминает женщина. — Нас приняли. С песней Чайковского «Легенда» наш хор выступал на радио. «Был у Христа младенца сад…» — мелодично напевает собеседница. — За ее исполнение каждой хористке выплатили по три марки.
…Бабушка, у которой были больные ноги, практически не ходила. Она так отчаялась, что решила добровольно свести счеты с жизнью. Закрыла печную вьюшку. Мила очнулась, когда бабушка молилась: «Пресвятая Богородица, забери нас к Себе. Дочка моя, наверное, погибла…» Девочка из последних сил выползла из квартиры и обратилась за помощью к соседке.
После этого происшествия летом 1942 года Мила решила попроситься в детдом, находившийся напротив Соборного кладбища. Десятилетняя девочка отправилась на прием к городскому голове Фелицину, который до войны был врачом и преподавал в медтехникуме. Босоногая, оборванная девчушка рассказала начальнику о том, как они бедствуют с бабушкой. Фелицин выдал ей направление в детдом.
— В ночь с 6 на 7 ноября 1942 года к бабушке пришла мама, — рассказывает Якубовская. — На ней было байковое одеяло. На одной ноге — сапог, на другой — чувяк.
Столь странный наряд объяснялся тем, что женщина пробиралась по оккупированной врагами территории. Гимнастерку и юбку она оставила у станичной хозяйки, чтобы не привлекать внимание немцев. Лидия Волкова рассказала матери и дочери о том, что ей довелось пережить. Как ей в 1941 г. дали задание сопровождать безногого бойца в станицу Армавирского края. Только она доставила инвалида к его семье, пришли немцы. Фронтовая сестра приняла решение вернуться в Могилев. Подъезжала в воинских эшелонах с немцами, где пряталась в сцепках вагонов. После возвращения Лидия Волкова вместе с дочерью отправилась в фельдкомендатуру (полевая жандармерия — авт.), стать на. учет как потерявшаяся в эвакуации. Устроилась на работу — пилить дрова.
«Ляля» из дворянского рода
В Могилеве судьба свела Лидию Волкову с Иреной Яковицкой, родители которой происходили из дворян. Мать Янина, выпускница Смольного института, блестяще владела несколькими иностранными языками, в том числе немецким. С будущим мужем она, сестра милосердия, познакомилась во время Первой мировой войны. Ее мужа, взявшего документы на имя солдата Ивана Печоры, органы госбезопасности «вычислили» как дворянина, арестовали и расстреляли. В первые дни войны к Янине Яковицкой пришли трое сотрудников НКВД с приказом вывести их к линии фронта.
— Один из них. по фамилии Градобик, сказал: «Я притворюсь вашим глухонемым сыном. Вы будете немкой», — рассказывает Людмила Иосифовна. — У Янины было четверо детей. Старший сын ушел в партизаны. Двое мальчишек оставались с сестрой Иреной. Они подорвались на мине возле театра. Ирена работала в одной организации с моей мамой.
Однажды девушка не вышла на работу. Через пару месяцев Лидия Волкова встретила Лялю возле «Чырвонай Зоркі». Ее вид мало чем отличался от того, в каком медсестра вернулась «из эвакуации».
— Тетя Лида, не подходите ко мне. За мной, возможно, следят,
— прошептала девушка. Но пошла вслед за Волковой. Так Ирена оказалась в доме на Буличевой горе. Там она рассказала, что ее мать провела сотрудников НКВД к линии фронта и получила задание, вернувшись в Могилев, навестить Фелицина и сообщить, что его семью арестуют в эвакуации, если он откажется сотрудничать с партизанами. Янина вернулась в Могилев зимой 1943 года и выполнила очередное задание. После этого ее и 16-летнюю дочь забрали в гестапо. Обеих пытали. Янину расстреляли. Ирена заболела тифом, что спасло ей жизнь. Из гестапо девушке помогла выбраться уборщица.
— Ляля поселилась у нас, -поясняет Людмила Якубовская.
— Мама сказала ей называться этим именем и нашей родственницей из деревни. Ляля жила у нас год. После освобождения ее нашел Василий Градобик, который сказал, что дал Янине слово, если встретит ее дочь, поможет чем сможет. Мы все тогда стали опять бездомными. Дом в Школьном переулке сгорел в конце войны. Градобик помог Ляле получить жилье в единственном здании, уцелевшем на улице Первомайской. Я, мама, Ляля и бабушка вселились в выделенную квартиру.
P.S. После окончания войны Ирена Яковицкая уехала к родственникам в Литву. Людмила Якубовская, получив образование, работала учительницей русского языка и литературы, пела в городской капеллу. Людмила Иосифовна по-прежнему живет в доме №3 на ул. Первомайской вместе с сыном Дмитрием Горбатовым, который унаследовал музыкальные способности матери. Дима выступал в составе известной группы «Лесоповал».
Людмила ГРИШАНОВА.