Гришанова, Л. Восстание в госпитале : [воспоминания врача-хирурга Вячеслава Тарасенкова о могилевском госпитале во время немецкой оккупации] / Людмила Гришанова // Могилевская правда. — 2020. — 21 мая. — С. 14.
В первое время оккупации Могилева полевой передвижной госпиталь № 134 называли по фамилии его начальника – «госпиталь Киселева». В городе, занятом гитлеровцами, в медучреждении находилось более 1000 тяжелораненых воинов, а также 6 врачей, более 40 медсестер и столько же сотрудников хозперсонала с санитарами. Воспоминания о том, как советские военнопленные выживали в госпитале, оставил врач-хирург Вячеслав Тарасенков, попавший сюда с ранением в ногу. Вячеслав Иосифович написал мемуары спустя двадцать лет после Победы и озаглавил их «На незримом фронте борьбы с фашистами в период Великой Отечественной войны». Его записки хранятся в Могилевском областном краеведческом музее им. Е.Р.Романова.
Переезд на улицу Виленскую
После знакомства начальник госпиталя военврач 2-го ранга Константин Киселев пояснил коллеге ситуацию: «Мы оказались в плену с ранеными, имуществом и запасами продовольствия после сдачи Могилева. Нас вывести не смогли. Принимаем меры по сокрытию командиров и госпитальных запасов. Всех обрили наголо, сняли знаки различия, исправили истории болезни, записав рядовыми и беспартийными. Евреям изменили фамилии на русские». О себе Константин Николаевич рассказал, что во время Первой мировой войны был в немецком плену, поэтому знает язык, быт и привычки немцев, до войны работал главврачом и хирургом Товарковской больницы Тульской области. Позже Тарасенков узнал, что по социальному происхождению начальник госпиталя был сыном священника, что сказывалось на его мировоззрении.
С первых дней войны госпиталь находился в четырехэтажном здании школы в центре Могилева. Немцы установили охрану лечебного учреждения, не вмешиваясь в его внутреннюю жизнь. В середине августа 1941 г. немецкое городское командование приняло решение перевести его в помещения бывшего гарнизонного госпиталя на улице Виленской с девятью деревянными одноэтажными бараками с печным отоплением, с водоснабжением от городского хозяйства, прачечной, пищеблоком, складскими помещениями, 5-гектарным земельным участком, оранжереей. Его территория прилегала к железнодорожной станции. Перед начальником стала задача: как перевезти тяжелораненых людей и имущество на новое место дислокации? Здесь Киселеву пригодилось знание о том, что немцы очень любят взятки. Доктор договорился с фельдфебелем санитарной службы, одарив того бутылкой спирта, об использовании в течение 3 — 5 дней конного транспорта для перевозки имущества в крытых фурах. Фельдфебель появлялся в госпитале время от времени, получал пачку папирос и уходил. С переездом на Виленскую остро вставал вопрос о топливе. Фельдфебелю дали еще полтора литра спирта, чтобы не препятствовал перевозке топлива. Перевезли и дрова, и каменный уголь, заготовленные для школы. На погрузке-разгрузке работали все трудоспособные. В помещении аптеки на новом месте обнаружили большие запасы ваты, марли и медикаментов, которые впоследствии использовались для передачи партизанам. В аптеке в одном из шкафов установили немецкий радиоприемник и стали слушать радиопередачи, нарушая запрет оккупантов об использовании радиоаппаратуры. Только за ее хранение немцы угрожали расстрелом.
Инспекция немецкого врача
«С наступлением холодов раненые и персонал голодали,— писал Тарасенков. — Паек военнопленных состоял из пайки эрзацхлеба, 20 г пшена (чаще проса) и 400 г гнилой мороженой картошки. Продукты привозили из центрального лагеря». Бывший шофер госпиталя Воронков, ставший снабженцем, познакомился с военнопленным, отпускавшим картофель, который, узнав о пребывании в госпитале земляков из Горьковской области, обещал выдавать большее количество клубней (оккупанты не контролировали этот процесс). В госпитале стали через день получать дополнительно по ведру картофеля на палату. Питание раненых какое-то время поддерживалось за счет соленой трески, заготовленной впрок. Рыбу прятали по барачным чердакам— ее даже крысы не ели. Для срастания переломанных костей раненым требовался белок. Люди доставали кости, пережигали их в печи, растирали и ели. Больные выздоравливали, если не заболевали дистрофией. Для спасения дистрофиков на рынке за последние ценные вещи выменивались свежее мясо, сливочное масло, яйца.
Медперсонал поддерживал в помещениях образцовую чистоту. В госпитале работали парикмахерская, сапожная и портновская мастерские, восстанавливалась оранжерея, использовался приусадебный участок. Антисоветские элементы из больных направлялись по представлению начальника госпиталя в центральный лагерь», — свидетельствовал Вячеслав Тарасенков.
После казни врачей Кузнецова, Паршина и коммуниста Пашанина в Могилев прибыли карательные войска. В госпиталь наведался немецкий врач Арнольд. На кухне он кричал: «Почему готовите два блюда? Прекратите чистить картофель. В шелухе содержатся витамины». При виде порядка в палатах он поинтересовался: откуда чистое белье и велел подготовить все лишнее к сдаче. С коек больных поснимали пододеяльники. Многое пришлось спрятать на чердак. На кухне держали наготове котел с нечищеным картофелем на случай повторной проверки фашистом.
Новогодние речи и советские лозунги
В госпитале пережили авитаминоз, сыпной тиф, которым заразились даже отдельные медработники. Накануне нового 1942 г. начальник госпиталя Константин Киселев, который всеми правдами и неправдами заботился о вверенных его попечению больных и персонале, ходил по палатам и поздравлял людей с наступающим Новым годом. Свой обход он начал с 4-го барака, где находились переболевшие сыпным тифом. Константин Николаевич обратился к людям с речью, рассказав об успехе советских войск под Москвой и поражении фашистов, о развертывании на оккупированной территории партизанского движения. Поздравление закончилось всеобщим пением «Интернационала». Так было в каждой палате. У людей поднималось настроение, крепчал боевой дух и появлялась надежда. Медперсоналу начальник сказал: «Не смотрите пессимистически на свое положение военнопленных. Никто из вас в плен не сдавался. Мы оказались здесь, будучи оставленными вместе с обслуживаемыми ранеными, выполняя свой патриотический долг. Наш госпиталь продолжает работать как советское учреждение в глубоком тылу врага».
Через пару месяцев Киселева арестовали за новогодние речи по доносу нескольких медсестер, ранее замеченных им в склоке с кухонными рабочими. После получения доносчицами повесток в комендатуру Тарасенков собрал женщин и стал объяснять, что начальника госпиталя из-за них могут расстрелять. Он посоветовал на допросе сказать, что им не нравится требовательность Киселева, что погорячились, донос составлял полицейский на немецком языке, которого они не знают, и что они только расписались под текстом. На следующий день начальника госпиталя отпустили. Персонал встречал его аплодисментами. Под арестом Константин Николаевич пробыл две недели, вернувшись, решил перейти работать заместителем главврача областной больницы, куда его приглашали ранее. После его ухода начальником госпиталя стал Тарасенков.
«Прошедшие осенние дожди, зимние осадки и весенние ливни смыли краску со стен помещения бывшего клуба гарнизонного госпиталя, где размещались санитары. Этой краской фашисты старались замазать советские лозунги, написанные масляными красками, — вспоминал Вячеслав Иосифович. — На одной стороне клуба было написано: «Да здравствует внешняя политика Советского Союза!», на другой: «Да здравствует непобедимое знамя Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина». Оккупанты, не зная языка, не обращали внимания. Советские люди воодушевлялись».
«Ходячие — пешком, неходячие — ползком»
Медработники узнали об уходе их бывшего начальника Киселева в партизаны, что укрепило антифашистов в намерении последовать его примеру. Через вольнонаемного слесаря Илью Гуриева они связались с могилевскими подпольщиками. Согласно разработанному плану 13 марта 1943 г. в госпитале началось восстание. Без единого выстрела восставшие уничтожили охрану. За городом бежавших встречала разведка 121 партизанского отряда Османа Касаева. В лес ушло около 40 медработников и порядка 500 раненых. Илья Гуриев рассказывал: «Люди уходили всю ночь: ходячие пешком, неходячие ползком — по всем отрядам и населенным пунктам Могилевского района и продолжали прибывать еще через три дня». О побеге военнопленных немцы узнали только на следующий день. В Берлин отправили депешу о восстании в госпитале. Есть сведения, что людей, оставшихся в бараках на Виленской, перевели в Майданек. Не ушел в лес и Тарасенков. Хирург Киселев был схвачен фашистами в бессознательном состоянии во время майской блокады партизан, после пыток в тюрьме его расстреляли.
Людмила ГРИШАНОВА.
P.S. Автор благодарит за помощь, оказанную в подготовке статьи, заведующую экспозиционно-выставочным отделом Могилевского областного краеведческого музея им. Е.Романова Александру Сергеевну Буракову.