Панджавидзе, М. Михаил Панджавидзе: «Через оперу «Седая легенда» я узнал Беларусь, Короткевича и «мову»» : [интервью с режиссером-постановщиком оперы «Седая легенда» М. Панджавидзе] / Михаил Панджавидзе ; беседовала Галина Хитрикова // Магілёўскія ведамасці. — 2015. — 3 ноября. — С. 7.
28 октября в Могилеве на сцене Дворца культуры области Национальный академический Большой театр оперы и балета Республики Беларусь показал оперу «Седая легенда», в основу либретто которой легла одноименная историко-приключенческая повесть Владимира Короткевича. Событие для культурной жизни города, надо отметить, знаковое еще и потому, что постановка – это сценический вариант истории, произошедшей в Могилеве в XVII веке.
Представленный могилевчанам спектакль – вторая редакция легендарной оперы, созданной более 30 лет назад корифеями белорусского искусства – Дмитрием Смольским, который написал музыку, и Владимиром Короткевичем – автор либретто. Премьера ее новой редакции состоялась на открытие юбилейного 80-го сезона Большого театра в сентябре 2012-го.
«Наследие Короткевича полно различных смыслов, но главный из них – любовь к родной земле…»
Первой темой беседы стал привезенный спектакль, разговоры вокруг которого не утихают в творческой среде с момента его создания. И прежде всего потому, что в репертуаре Большого театра опера «Седая легенда» уже была, но в постановке Семена Штейна. Спектакль имел своих поклонников, которые по разному отнеслись к тому, что представлен иной вариант любимого произведения. Да и сравнений в таких случаях не избежать.
– Михаил Александрович, чем объяснить желание вернуться к этой постановке спустя годы?
– Для этого необходимо рассказать предысторию. До 2010 года о Беларуси я знал только по рассказам друзей и знакомых, которые отсюда родом или бывали при различных обстоятельствах в стране. Интересоваться ее особенностями мне было некогда, потому что работал в России сразу в нескольких оперных театрах. Пригласили и в Минск с просьбой реализовать проект. Уже во время работы над постановкой спектакля «Набукко» Джузеппе Верди поступило предложение стать главным режиссером «белорусской оперы». Тогда же спросили о том, что бы я хотел сделать на сцене театра. Начал интересоваться репертуаром. Выяснилось, что национальных постановок практически нет, что, по-моему, не допустимо.
С повестью Владимира Короткевича я тогда знаком не был, но видел фильм, который очень нравился. Когда я узнал, что опера «Седая легенда» существует, загорелся желанием ее поставить.
Хочу особенно подчеркнуть, что сегодняшняя «Седая легенда» – это абсолютно новая постановка, это моя авторская работа, которая не имеет ничего общего со спектаклем Семена Штейна, кроме композитора и либреттиста.
Работалось над спектаклем легко, с удовольствием. Через этот спектакль я узнал и Беларусь, и Короткевича, и «мову».
– І сёння размаўляеце па-беларуску?
– Не вельмі добра, у асноўным калі ёсць у гэтым патрэба.
– Повесть Владимира Короткевича, как известно, посвящена народному восстанию, любовная трагедия в ней на втором плане. Знакомые со спектаклем Семена Штейна утверждают, что его опера – история романтической любви, побеждающей самые страшные войны и смерть. А в вашей «Седой легенде» на чем сделан главный акцент?
– Я решил, что нужно, чтобы присутствовало и то и другое, потому что это произведение Короткевича нельзя рассматривать в одной плоскости, ведь не зря же говорят, что повесть «Седая легенда» – это история Беларуси, сконцентрированная для наглядности: дворянство не дееспособно, народ темен и слеп, поэтому история пошла юзом.
Да и в целом, на мой взгляд, творческое наследие Владимира Короткевича полно различных смыслов, и главный из них – любовь к родной земле. Заметьте, не к территории или государству, а именно к родной земле. И, наверное, потому что государство может по-разному называться, территориально оно может быть самостоятельным или являться составной частью какой-либо империи, но земля с реками и озерами, с городами и деревеньками всегда будет одна и та же. Вот ее и надо любить. И, как предки, растить в поту, слезах и радости на ней своих детей и хлеб, потому что это и является выражением любви к земле.
– После работы с повестью Короткевича есть желание еще что-нибудь поставить на основе национального произведения?
– Да, того же Короткевича – оперу по повести «Дзікае паляванне караля Стаха». В репертуаре нашего театра есть такой спектакль, но показывают его крайне редко, и как раз потому, что он слишком устарел. Нужно делать новый вариант – более интересный, более современный. Планирую в самое ближайшее время этим заняться.
«Лучше никакого театра, чем плохой…»
– Как Вы относитесь к проекту, в рамках которого оперные и балетные спектакли Большого театра приезжают в областные центры, несмотря на то, что имеющиеся в них сцены к этому не совсем приспособлены?
– Часто слышу о том, что опера может и должна существовать и развиваться даже на периферии. Чушь. Поддерживаю мнение (кажется, его высказала Елена Образцова) о том, что надо закрывать плохие театры, они пользы не приносят. Плохой театр растлевает, развращает вкусы, прививает неверные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. По-моему, лучше никакого театра, чем плохой.
К тому же опера – элитарное искусство, и широкий круг поклонников она может иметь не просто в большом, а в очень большом населенном пункте. Это, во-первых. А во-вторых, театр оперы и балета – затратное мероприятие, и не всякий бюджет его в состоянии содержать. Именно поэтому в Беларуси оперный театр пока один, но зато Большой. Он может себе позволить реализовывать грандиозные проекты. В том числе и этот – посещать областные центры со спектаклями. И это нужно не только зрителю, но и артисту, и режиссеру. И я очень надеюсь, что мы еще поедем и в Смоленск, в Брянск, в Тулу, в Москву, в Прибалтику. Мы должны ездить, чтобы кому-то показывать себя, а где-то посмотреть других, иначе не будет развития.
При этом я хочу обратить внимание на то, что привезли мы в Могилев не халтуру: живая музыка оркестра, живое исполнение артистов, декорации, костюмы – все как на родной сцене.
«Я влюблен в Беларусь и надеюсь, что это взаимно…»
– Михаил Александрович, Вы в Минск перебрались надолго?
– Очень надеюсь, что навсегда. Я влюблен в Беларусь и надеюсь, что это взаимно. У меня есть возможность уехать в другую страну прямо сегодня, но я не хочу. Чувствую здесь себя комфортно, здесь учатся мои старшие дети, здесь родилась моя маленькая дочка, здесь прекрасный, чистый, ухоженный город, здесь чудесные люди.
Большой театр Беларуси – очень сильный коллектив, с которым у меня целый ряд совместных творческих побед. У нас замечательный оркестр, один из лучших в бывшем СССР, здесь сильны балетные традиции, великолепные солисты оперы. Театр на сегодняшний день – это центр культуры страны. Это не лесть и не лицемерие.
– А какое впечатление на Вас произвел Могилев?
– Я сегодня впервые в этом городе и у меня совсем не было возможности его посмотреть. Но после того, что я увидел из окна автомобиля, пока доехал до Дворца культуры, я дал себе слово, что обязательно вернусь сюда. Мне очень захотелось побродить по улицам Могилева, послушать его легенды, посмотреть на его исторический центр.
Да и вообще в Беларуси есть что посмотреть. Я в последнее время с таким утверждением часто обращаюсь к своим друзьям и знакомым в России. Здесь совсем другая архитектура, особенно замковая, чего в соседнем государстве нет вообще. И об этом сложно рассказать, это нужно видеть собственными глазами.