Сидоренко, Б. Госсекретарь при императоре : [уроженец Могилева В. Р. Марченко прошел сложный путь от губернского регистратора до государственного секретаря и члена Государственного Совета] / Борис Сидоренко // Могилевская правда . — 2016. — 18 августа. — С. 13.
Во времена Российской империи губернский Могилев дал стране не только талантливых сановников-управленцев, таких, например, как губернаторы А.С.Дембовецкий и Н.М.Клингенберг, впоследствии вполне достойно за свои заслуги занявших места в Правительствующем Сенате — высшем государственном органе по делам законодательства и государственного управления, но и деятелей более крупного масштаба, к мнению которых прислушивался сам император и которые оказывали непосредственное влияние на внешнюю и внутреннюю политику России. И это тем более отрадно, что такие деятели появились на политической сцене, когда еще совсем недавно образованная Могилевская губерния делала первые шаги в статусе основной административной единицы империи, а сам Могилев укреплялся в правовом положении главного города губернии, тогда как в Речи Посполитой он так и не поднялся выше уровня волостного центра.
Пустая шкатулка отца
Уроженец Могилева Василий Романович Марченко прошел сложный и долгий жизненный путь от губернского регистратора до государственного секретаря и члена Государственного Совета. Первые этапы его жизненного пути могут стать хорошим заделом для остросюжетного рассказа. «Я родился в белорусском Могилеве, — сообщал о себе В.Р.Марченко, — 23 декабря 1782 г. Отец мой, избранный генерал-губернатором из малороссийских гражданских чиновников на службу в открывшееся, по приобретении от Польши белорусского края, могилевское наместничество, был уважаем начальством, как делец и честный человек и обожаем, могу сказать, местным дворянством, которое даже по смерти его вспомоществовало семейству нашему, после несчастья, описанного ниже. В начале 1795 г. был он губернским казенных дел стряпчим, в чине коллежского асессора; был произведен в надворные советники, но указ о том Сената получен по смерти уже его. Он был напоследок представлен от генерал-губернатора Пассека в губернские прокуроры, дабы удержать его от перехода в Волынскую или Уфимскую губернию, куда приглашали его генерал-губернаторы Тутомлин и Вязмитинов, знавшие его лично».
Смерть отца стала не только трагедией, но и жизненным крахом для всего семейства. Имеет смысл полностью привести трагические строки: «С сей минуты познало оно все несчастья. Дом наш, по пословице, был полная чаша: мы не в чем не знали нужды и, видя ежедневно почти гостей, кроме годовых семейных праздников, веселились в младенчестве нашем. Несколько лет отец приискивал устроенную деревню, душ 400, не больше, говорил, что бы не войти в долг, и остановился на том, что может быть перейдет служить в Волынскую губернию, то там уже и оседлость сделать… Намерение его было гласное; все приятели знали о том и что капитал его, в неизвестном только количестве, сохраняется в расходном сундуке Губернского правления, где генерал-губернатор Пассек не доверял никому пересылочных сумм, и несмотря на стороннюю должность отца, поручил ему хранение сих сумм, простиравшихся иногда за 200 тысяч рублей в год, контролируя, так сказать, сим образом получение и выдачу денег, через Губернское правление переходящих. По этому-то случаю и имел он свою шкатулку за его печатью, сохранявшуюся в большом расходном сундуке, при котором стоял всегда часовой. Надежда семейства на капитал, в шкатулке сей бывший, была несомненна: многие брали у отца деньги взаймы, под расписки, и знали, что в особом ящике его собственность, а прочее пространство шкатулки для казенных денег служит.
Смерть отца такую причинила горесть в дом, что один только я мог быть при погребении. Матушка, сестры, брат и большая часть людей находились в горячке; трое служителей скоро умерли. Приятели отца, входя в положение наше, настаивали, и в ночь кончины его и после в течение девяти дней, чтобы освидетельствовать шкатулку и пересчитать деньги. Они носили ее на руках в присутствии Правления, и все слышали шарканье в ней бумаг и звон монеты. Но освидетельствование отлагаемо было до выздоровления матери моей. Наконец, через 10 дней (3-го марта 1795 г.) прислан из Правления чиновник, чтобы скорее привезти ключик от шкатулки. Собраны приятели отца. Я привожу ключ, и нам объявляется, что печать от шкатулки, вероятно, по неосторожности расходчика, оторвалась; отпираем шкатулку и находим в ней пустоту. Начался процесс, продолжался 12 лет, и мы не получили ни копейки. Вот урок вам, дети! Не полагаться на наследство после родителей».
Высокая протекция
Судьба зло посмеялась над молодым Василием Марченко, но все же шансы ему предоставила. Благодаря сослуживцам отца в 1795 г. юноша становится чиновником 1-го департамента Могилевского верхнего земского суда с годовым окладом в 60 рублей, а уже через год занимает должность столоначальника в чине коллежского регистратора в уголовной палате с денежным содержанием в 120 рублей в год. По тем временам это были хорошие деньги, на которые в Могилеве можно было безбедно жить, но амбициозный чиновник решил попытать счастья в столице. «В начале апреля 1799 г., — вспоминал впоследствии В.Р.Марченко, — прибыл я в Петербург, на 17-м году возраста и имея не более 200 руб. денег. Мать снабжала меня пятьюстами рублей, но я не принял их, ибо у нее оставалось на руках четверо детей. Предположение мое было определиться в канцелярию генерал-губернатора, но судьба поступила иначе. Осматривая город, пришел я в крепость, где комендантом был Сергей Кузьмич Вязмитинов, прежний губернатор могилевский, знавший отца моего и меня. Захожу к нему без всякой цели. Старик вежливо принимает меня, расспрашивает о семействе и зачем я приехал. Узнав же причину, сказал: «Не хочешь ли у меня служить?» Я отвечаю поклоном и с тем вышел, быв приглашен от него приходить обедать». Что и говорить, бывший могилевский губернатор как никто другой помог своему любимцу. Отметим, что и сам С.К.Вязмитинов, находившийся в кресле высшего чиновника Могилевской губернии, как и многие другие могилевские губернаторы, отбывал в Санкт-Петербург с повышением. В Северной столице он стал комендантом Петропавловской крепости, а с 1802 по 1808 гг. занял пост военного министра и в 1818 г. «за отличную службу Отечеству» был возведен Александром I в графское достоинство. Таким образом, благодаря высокой протекции никому не известный могилевчанин становится чиновником комиссариатской экспедиции военной коллегии и, получив звание протоколиста, зарабатывает уже 450 руб. в год. «Отсель начинаю ощущать, — вспоминал В.Р.Марченко, — некое предопределение свыше, чтобы таскаться по свету 20 лет и увидеть его от Аландских островов до Томска, от Астрахани до Лондона, от Риги до Парижа и Вены, чего и во сне не представлялось прежде».
20 тысяч приданого
В 1802 г. в Российской империи утверждаются министерства, и С.К.Вязмитинов определяет своего подопечного в военную министерскую канцелярию. Жалованье чиновника возрастает до 1500 руб. в год, что предоставляет возможность оказывать денежную помощь матери и забрать к себе из Могилева младшего брата. С получением чина коллежского советника жалованье военного службиста увеличилось до 2500 руб. в год. Карьерный рост был налицо, но не обходилось и без курьезов. Для В.Р.Марченко в 1804 г. была нанята квартира на Почтамптской улице в доме надворного советника Шмидта. Успешный чиновник и жена Шмидта Мария Осиповна полюбили друг друга. Между тем выяснилось, что Шмидт в малолетстве принудил Марию за себя выйти, что она ему доводится падчерицей и что в день свадьбы она торжественно объявила ему, что будет жить с ним дотоле, пока не влюбится в другого. Нелюбимый муж не препятствовал разводу, и 8 июля 1806 г. молодая пара обвенчалась, жена принесла новому мужу при этом по разводной записи 20 тыс.руб. приданого.
Об этом нетипичном для России случае судачил весь высший чиновничий свет столицы. Карьера военного чиновника шла в гору. С 1808 г. он служил в военно-походной канцелярии графа А.А. Аракчеева, в 1810–1811 гг. был гражданским губернатором в Томске, а потом помощником статс-секретаря Государственного совета. В Отечественную войну 1812 г. до заключения Парижского мира В.Р.Марченко находился в свите императора Александра I и в составе свиты сопровождал монарха в Англию и в Вену на знаменитый Венский конгресс, в 1815 г. был пожалован в статс-секретари и назначен правителем дел Комитета министров. Поворот по службе произошел весной 1827 г., уже при императоре Николае I, когда В.Р.Марченко назначили исполнять должность Государственного секретаря, а в 1830 г. ему было «высочайше повелено» быть Государственным секретарем, т.е. начальником Государственной канцелярии, главного учреждения делопроизводства Государственного совета — высшего законосовещательного органа Российской империи. При этом чиновнику высокого ранга поручалось «удостовериться, точно ли допущены по канцелярии Комитета министров те беспорядки, о коих дошло до сведения Его Императорского Величества».
Похоронен в Санкт-Петербурге
На высокой должности чиновник оставался до 1834 г., когда и подал прошение об отставке. Оно было удовлетворено императором, но В.Р.Марченко продолжал оставаться членом Государственного совета и, стало быть, входил в первую двадцатку высших сановников империи. Еще в 1807 г. он получил орден Св.Анны 2-й степени, через год алмазный крест этого ордена и за отличия в русско- шведской войне 1808–1809гг. был награжден орденом Св.Владимира 3-й степени. На посту Государственного секретаря чиновника отметили орденами Белого Орла и Св.Александра Невского.
В.Р.Марченко вел автобиографические «Записки», которые в 1896 г. были опубликованы в «Русской старине», его перу принадлежат заметки «События в глазах моих совершившиеся при вступлении на престол императора Николая I» и «О молоканах и духоборцах». По отзывам современников, Василий Романович был образцовым чиновником и очень приятным человеком, но звезд с неба не хватал и в Государственном совете всегда соглашался с мнением большинства. В день смерти 6 декабря 1841 г. он был пожалован чином действительного тайного советника. Похоронен знаменитый могилевчанин на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге…