Строгина, С. В. «Генетическая память есть в каждом человеке!» : [интервью с директором Могилевского филиала НХМ «Музей В. К. Бялыницкага-Бирули» Светланой Строгиной] / Светлана Строгина ; беседовала Ольга Смолякова // Магілёўскія ведамасці. — 2019. — 18 июня. — С. 6—7. До чего прекрасен открывшийся после реставрации в самом сердце Могилева почти год назад музей Бялыницкого-Бирули! Двухэтажный особняк XVII века с мансардой — настоящая жемчужина города. Да и внутри раритетное здание не менее самобытно: канделябры, винтовые лестницы, портьеры… Картины — отдельный мир, о них и разговор особый. А вот что надо еще обязательно упомянуть, так это… классическую музыку в музейных стенах. Да-да, не удивляйтесь! «Домашние концерты» с приглашением лучших вокалистов и инструменталистов региона стали здесь делом привычным. Огромная заслуга в создании настолько неповторимой, если не сказать дворянской атмосферы принадлежит директору учреждения Светлане Строгиной — уж неизвестно как по крови, а по духу точно аристократке. Впрочем, сама Светлана Викентьевна, рассказывая о своих корнях, подчеркивает, что предки как по отцовской, так и по материнской линии были людьми интеллигентными, просвещенными и, что немаловажно, очень-очень трудолюбивыми. Поэтому и жили даже в непростые времена лучше многих. Скажем, у дедушки и бабушки в доме под Новогрудком было аж три входа: парадный — предназначенный только для гостей и используемый в праздничные дни, повседневный и черный. Небольшая, но красноречивая деталь, не правда ли? «Генетическая память есть в каждом человеке! считает героиня материала. — Просто в ком-то она просыпается раньше, в других — позже… Мне же дает жизненные силы». И, вероятно, вдохновение. Как иначе объяснить, что наша собеседница — где бы она ни находилась, какую бы должность ни занимала неизменно творит, аккумулирует вокруг себя дивную красоту? Что еще весомее, зачастую с сугубо белорусским колоритом. Возьмем, к примеру, один из многочисленных ее проектов «Захаваная спадчына», представляющий в областном художественном музее Масленикова на суд любителей искусства старинные иконы, гравюры, восстановленную фреску из Белыничского костела кармелитов… Как, рассмотрев хорошенько эти экспонаты, не гордиться поцелованными Богом в темечко пращурами соотечественниками? Вот уж поистине богата талантами родная земля! Была, есть и будет. Вся искусствоведческая деятельность Светланы Строгиной — тому прямое подтверждение.
I
Рисовать маленькая Света просто обожала. Было в кого. Отец могилевскую четырехкомнатную квартиру на улице Челюскинцев оформил так, что соседи приходили в гости, как на экскурсию. Вместо обоев — накаты из собственноручно вырезанных трафаретов. В зале на стене — не модный ковер, как у всех, а огромная картина маслом. Пейзаж, в котором нашлось место даже рыбаку в лодке — глава семьи, как понимаете, любил на водоемах посидеть с удочкой в свободное время. В общем, загляденье!
— Однако, когда в конце третьего класса я сообщила родителям, что меня в результате конкурса-отбора пригласили в школу с архитектурно-художественным уклоном (сейчас это средняя школа №2 — авт.), они, мягко говоря, были не рады, — вспоминает Светлана Викентьевна. — Думали, пройдет лето, мечта забудется… Все-таки хлопоты — с окраины надо возить в центр. Плюс не одну, а двух: если переводить, то и мою младшую на полтора года сестру Галю. Мама переживала, как можно совсем еще крох далеко от себя отпускать… Подходил к концу август, никто же и не думал определяться. Что делать? Поставила ультиматум: либо художественная школа, либо не собираюсь учиться вовсе! Подействовало. К тому же, не глядя ни на какие трудности, родители всегда были с нами единомышленниками: разговаривали как с равными. Так я оказалась в одном из самых замечательных учебных заведений в городе, которое по сей день вспоминаю с благодарностью!
Но об этом чуть позже. Пока же о семье. В ней царила любовь и взаимоуважение. Часто звучала музыка. Девочки — что Света, что Галя — знали различные вальсы, полечки, танец «Под испань» в конце концов… Родители восхитительно пели, а папа, к тому же окончив в свое время музшколу в Новогрудке, с огоньком играл на баяне. Еще одна страсть совместные поездки, причем каждый раз открывающие новые горизонты. Где бы ни были — от Гродно до Москвы, посещали музеи, знакомились с культурой. Малышки были без ума и от путешествий по Беларуси, в том числе по «родительским местам». Еще бы! Белыничский район, где на свет появилась мамочка, и тогда гремел Бялыницким-Би- рулей; папин Новогрудский — Адамом Мицкевичем. Сколько замечательных историй, сколько легенд тут было поведано дочкам! Загадочных, жутких, фантастических, но неизменно будящих детское воображение! На Свитязе рассказывалось одно, а, допустим, у Мирского замка — совершенно другое. Родители давали нам основу, сюжетную линию, а дальше мы уже не останавливались, продолжали фантазировать сами.
При подобном воспитании, наверное, и становятся художниками или литераторами. По крайней мере, в случае с нашей героиней это подтвердилось. Да и касательно ее сестры Галины — гипотеза недалека от истины: она учитель белорусского языка и литературы, с ранних лет пишущая стихи.
II
Паззл любви к изобразительному искусству сложился у Светланы Строгиной благодаря еще одному удивительному человеку — учителю той самой школы с архитектурно-художественным уклоном Сергею Ивановичу Полуйчику. Это первый педагог, обучавший ее художественному мастерству.
Он был очень талантливым художником и одновременно не менее талантливым наставником. Проработал у нас, к сожалению, мало — около трех лет, но смог дать колоссально много! Мне невероятно повезло, что сразу попала именно к нему. Молодому, перспективному, Сергею Ивановичу выделили самое неподходящее помещение для уроков. Окошки наполовину уходили в цоколь, поэтому стоял полумрак; а одна стена, вечно сырая, и вовсе находилась в земле. За лето, чтобы детям было комфортно, наш мастер провел капитальный ремонт: принес опилки, все утеплил, убрал грибок. Занятия стали удовольствием! К восьми утра мы приезжали, в пять вечера уходили. Настолько увлекались процессом и общением друг с другом, что времени не замечали! Полуйчик раскрывал азы и основы композиции, рисунка; воспитывал чувство эстетики. Не лекциями и нотациями, а как-то в свойственной лишь ему легкой и тактичной манере. В каждом открывал индивидуальность: меня, в частности, хвалил за акварель, восприятие цвета. Уже позже, в институте, преподаватели отмечали особые успехи в области живописи. Я и вправду все вижу в красках: даже звуки музыки — это цветная гармония.
Навечно в памяти у собеседницы и то, как любимый учитель брал их, малышню, с собой на этюды в Подниколье в выходные дни. Пока он что-то писал, девчонки и мальчишки конечно же наблюдали за профессиональной техникой, но в то же время дурачились, галдели. Разводили костер, жарили сало с хлебом. Куда без этого? А Полуйчик, добрая душа, не имел ничего против. И только повзрослев, Светлана Викентьевна поняла, сколько надо художнику сосредоточенности, внимания и концентрации, чтобы по-настоящему погрузиться в работу.
— Это очередной раз подтверждает, каким все-таки шикарным педагогом был наш Сергей Иванович. И как грустно, что он так скоро ушел из школы и переехал на север, — вздыхает она. — Еще много лет весь класс получал от него письма,после узнавали о судьбе от друзей-художников. Увы, не так давно мой первый учитель ушел из жизни.
…С одноклассниками героиня материала периодически видится по сей день. Многие из них, что понятно, так и не посвятили свою жизнь серьезному творчеству, но от этого не перестали благоговеть перед искусством. Нет-нет да и можно встретить в музее Витольда Каэтановича Бялыницкого-Бирули группку из нескольких человек — экономистов, ученых, дипломатов, с любопытством разглядывающую представленные экспозиции. А после ведутся беседы о школьных годах. С друзьями из класса, учителями — не только Сергеем Ивановичем Полуйчиком — у нее связаны самые теплые чувства.
III
Не зря альма-матер Светлана Строгина называет в какой- то степени малой родиной; там же она, кстати, после института преподавала пять лет рисунок, живопись и композицию. К особенным для себя местам относит визави и два Могилевских музея — Масленикова, которому было отдано почти четверть века, и, естественно, Бялыницкого-Бирули. В них, убеждена Светлана Викентьевна, кроется неповторимая энергетика.
— Когда есть память — историческая, культурная, генетическая, есть мы! — лаконично объясняет она свою позицию. — Моя нынешняя задача, как искусствоведа, — поднять пласт современности. Сегодня ведь продолжает писаться история; необходимо успеть зафиксировать, передать потомкам.
Сама же директор музея, надо отдать должное, тоже вносит лепту в общую чашу искусства — она, как автор, не бросает занятий живописью. В большей степени создает полотна пастелью и акварелью. Вот только, жаль, не часто — административные функции отнимают массу времени. Вдохновляет, подпитывает художницу белорусская природа. И в этом снова-таки можно усмотреть возвращение к истокам.
— Бесспорно, родной город для меня — Могилев. Но приезжая в Белыничский район или в западную Беларусь — на родину моих родителей, тоже чувствую себя как дома. Те дороги, запах трав, лип и тополей, определенные цвета… Все это ни с чем не сравнимо!
Не это ли обращение к корням дает творческий огонь, дарит окрыление и душевный подъем? Ответ на поверхности. Поэтому нет сомнений, что мы увидим еще много персональных выставок Светланы Строгиной, на которых кто-то наверняка узнает и свою малую родину.
Ольга СМОЛЯКОВА