Кирейков, В. Выжившие смерти вопреки : как жилось миллионам попавшим под оккупацию старикам, инвалидам, женщинам, детям / Виктор Кирейков // Веснік Магілёва. — 2022. — 5 мая. — С. 14.
Чем больше проходит времени, тем дальше мы от страшных событий 1941-1945 годов. Но если подвиги на фронтах и в тылу врага описаны в тысячах трудов и показаны в многочисленных фильмах, то о том, что происходило на оккупированных врагом территориях, если не считать рассказов о подполье и партизанском движении, написано очень мало. Очень мало осталось в живых и свидетелей тех суровых дней, а все происходившее передается в воспоминаниях родственников, знакомых, в документах, которые хранятся в каждой семье, из поколения в поколение.
История моей семьи
…Наша семья до войны жила в Могилеве, на улице Крыленко, на месте, где теперь находится областная библиотека. Моему старшему брату было два года, сестре — 5 месяцев. Я родился в 1945 году.
Еще до того как в Могилеве появились немцы, в срочном порядке была проведена мобилизация. Сформировали колонну призывников, где был и мой отец. Под Шкловом попали в плен. Отец рассказывал, что где-то далеко в конце колонны были слышны выстрелы — это убивали тех, кто не мог идти… Через лесистую местность отцу с одним из призывников удалось бежать. Спустя некоторое время он добрался до Могилева и пришел домой.
Первое время к гражданскому населению немцы относились лояльно. Жизнь в городе, если можно так сказать, как-то налаживалась, люди приспосабливались к новым условиям.
Однажды отец задержался у знакомого, который жил на Машековке, и поздно возвращался домой. Не дойдя до дома метров 20, он был задержан патрулем. Недалеко от нашего дома, в музее имени Масленикова располагался немецкий штаб, поэтому условия его охраны были строгими.
Начальник патруля, офицер, начал спрашивать у отца, кто он, откуда, куда идет, почему так поздно, где пропуск… И вытащил из кобуры пистолет.
Отец рассказывал: «И вот стоит он, думает, но руку с пистолетом не опускает. Затем показывает — иди, мол… Я думаю, отвернусь — он выстрелит. Сделал шаг, другой, снова окрик — стой! Подзывает. Думаю, наверное, арестуют. Снова стоим, ничего не спрашивает. Думает. Через какое-то время показывает — иди. Поворачиваюсь, иду, думаю, сейчас выстрелит… Делаю два шага, пять, десять… Вот уже дверь дома, не помню, как открыл, как зашел…»
Два дня велись допросы…
Второй случай с отцом мог также закончиться трагически. Возращаясь с Быховского рынка, где менял вещи на картошку и крупу, отец увидел знакомого в обществе двух мужчин. Знакомый поздоровался, отец ответил. В это время один из сопровождающих знакомого подошел к отцу, показал ему какую-то бумажку и велел идти с ними. Вчетвером они направились к зданию бывшей школы по подготовке сержантов Красной армии. Это было гестапо (тайная полиция).
«Два дня велись допросы, -вспоминал он. — Откуда я знаю этого человека, чем он занимается, где живет, коммунист ли…» Отец отвечал все, что знал. Бить не били, но постоянно угрожали расстрелом, рассказывали, что тогда станет с семьей.
В это время в Могилеве уже действовала подпольная группа, поэтому хватали всех… Через два дня отца отпустили, установив за ним наблюдение, и велели доносить, если что узнает о подпольщиках. А того знакомого отец больше не встречал…
«Молись на свою Манечку!»
У семьи моей жены — своя история. Ее дедушка с первых дней войны был призван в армию, попал в окружение, был пленен и помещен в лагерь военнопленных на территории бывшего аэродрома в Могилеве, на Луполово. «Сарафанное радио» донесло весточку: хозяин, «ваш Федечка», находится в лагере для военнопленных в Могилеве. Срочно принимается решение, что выручать отца пойдет 20-летняя дочь Мария. Собрали торбу продуктов — и вперед. А это около 200 км. Нарядили ее в обноски, платок на глаза, чтобы не привлекала внимания, и пошла напрямик.
С божьей помощью добралась до Могилева и нашла лагерь. Было это в январе 1942 года. Представляете — зимой! Так что тоже своего рода подвиг! Вокруг лагеря — колючая проволока, охрана, пленные кое-где видны. Подошла к проволоке, бросила котомку с продуктами через проволоку, крикнула «Черкасова Федора позовите!» Пленные бросились к котомке, вмиг все расхватали и разбежались. Никто больше не подошел. Постояла Мария возле ограждения и пошла обратно домой.
Но отца-то выручать все равно надо. И Мария, уже наученная горьким опытом, да и люди подсказали, что делать, снова отправилась в дорогу. Вот уже знакомый лагерь, пленные толпятся возле проволоки. Мария подозвала одного из них, сказала, кого искать, и пообещала, когда приведет отца, отдать ему котомку с продуктами. Через некоторое время видит, пленный ведет кого-то. Мария не сразу узнала отца — от него не осталось ничего прежнего. Отец перелез через проволоку, его прикрыли стоявшие рядом люди, чтобы он мог переодеться, и в толпе отвели подальше. А котомку с едой передали тому пленному. Так счастливо совершился обмен.
Домой возвращались медленно: отец шел с трудом, из-за полного истощения не было сил. Сказал, что еще день-два — и его бы не стало. Таких доходяг уводили в специальный барак, где они просто умирали.
Он прожил до 1975 года. Соседи в деревне говорили ему: «Молись на свою Манечку!»
Виктор КИРЕЙКОВ