Зюзькевич, В. Юность, опаленная войной / Владимир Зюзькевич // Зямля і людзі. — 2022. — 21 верасня. — С. 10.
96 лет. Почти век. Столько лет живет, трудится, заботится о детях, внуках, выращивает на даче урожай, а в свободное время много, очень много читает, зимой становится на лыжи и с сыном Александром делают круиз по Днепру, проходят под мостом, доходят до Никольского собора, осваивают прилегающую территорию. Этот добрый, энергичный человек, оптимист по натуре, творец добра по призванию — Андрей Тимофеевич Андрейчиков.
Коренной могилевчанин, выросший на берегах седого Днепра, вырастивший двоих сыновей, в тяжелую для Отечества годину, будучи безусым юношей, взял в руки оружие и заступил дорогу врагу.
Родился он в 1926 году, к началу грозных событий 1941 года ему шел пятнадцатый год. Родители работали в системе электросетей. Мыслил еще как мальчишка, опять же радио сообщало, что у нас с Гитлером договор о ненападении, мы почти союзники. И поэтому сообщение о начале войны было как гром с ясного неба. Андрей как раз в это время находился в парке имени Горького, где играл духовой оркестр, люди отдыхали и веселились, гуляли — ведь был выходной день. Вдруг подбегает незнакомый паренек и взволнованно сообщает, что его сестра ночью дежурила на узле связи и слышала, что началась война с Германией. Оркестр перестал играть, музыканты взяли свои инструменты и стали расходиться.
Парень возвратился домой и сообщил эту страшную новость своим родителям. И они не поверили, ведь только что, 14 июня было заявление ТАСС о наказании за распространение провокационных слухов. Это ложь, о войне не может быть и речи. Однако в 12 часов дня нарком иностранных дел Вячеслав Молотов сообщил страшную весть.
Люди стали скупать дефицитные товары, однако отец деньги в сберегательной кассе не получил, все уходило на фронт. После первой бомбежки города фашистами милиционеры с пистолетами в руках вели диверсантов, которые ракетами сигналили фашистам о местонахождении важных объектов: предприятий, учреждений. Вскоре, после ожесточенных боев, фашисты ворвались в город.
Андрюша был еще практически мальчишкой и, когда враг вступил на нашу землю, возраст не позволил ему ринуться в бой с фашистами, а сердце просило, сердце требовало. Оставалось ждать. Больно было смотреть, как тевтонцы хозяевами бродят по родному городу, глумятся над его земляками, топчут своими коваными сапогами родные улицы и переулки. Но жить надо было, жить и помогать матери растить пятеро братишек и сестренок, помогать отцу добывать пропитание на немаленькую семью.
Отца отправили на работу в городские электрические сети — одну из важнейших систем жизнеобеспечения населения. Платили какую-то зарплату, которой, конечно же, не хватало, чтобы свести концы с концами. Ездили по деревням, обменивали вещи на продукты. Главное было — выжить, дождаться прихода своих, возврата к мирной, как сейчас оказалось, счастливой жизни.
В городе развили свою изуверскую деятельность карательные фашистские органы. В разных концах города время от времени слышались выстрелы, на площади, недалеко от ратуши, где разместилось гестапо, появилась виселица. И она не пустовала. Особенно зверствовали полицаи, язык не поворачивается назвать их своими. А ведь выросли они рядом, возможно, и в школу вместе ходили… И как можно предать Родину, надеть вражескую форму, измываться над мирными гражданами?
На Могилев опустилась мрачная, зловещая ночь оккупации. Время не шло, оно тянулось, как что-то мрачное, скользкое, липкое… Часы складывались в дни, дни медленно стыковались в недели, недели — в месяцы. Год прошел, за ним — другой, принесший надежды и веру, наступил третий. Немчура катилась обратно на свой алчный запад.
Нет, не для этих нелюдей наши поля и луга, российские просторы с могучими, воспетыми в песнях, реками, и белорусские дубровы. Не для них поют милые сердцу соловьи и жаворонки. Хотя казалось, что во время оккупации и они замолчали.
Но вот наступил день, когда в город ворвались 34-и, танки со звездами на башнях, а рядом с ними, и на броне наши солдаты со звездочками на пилотках, родная наша Красная армия.
Фронт уходил вперед, а позади оставались разрушения, пожары, пепел. Все это необходимо было восстанавливать и, в то же время молох войны требовал пополнения, бои шли с большими потерями. На войне — как на войне.
Жителей города, в том числе и молодежь, направляли на работы по восстановлению разрушенного оккупантами. Те, кто уже являлся военнослужащими, и молодежь призывного возраста направлялись на восстановление железной дороги, можно сказать, дороги жизни для фронта и для восстановления разрушенного варварами. Начинали с вокзала. Крыши нет — все рухнуло, стояли одни стены. Разве это можно сейчас представить?
Работала молодежь — сельская и городская. Все старались, работа спорилась, но вот пришел капитан-железнодорожник и почему-то обратил внимание на Андрея, сообщив, что возьмет его работать на железную дорогу, дал соответствующий документ. Парень взял эту бумагу, пошел в военкомат. Там документ не понравился. Дескать, что же ты был в оккупации, а сейчас броню от фронта нашел. Андрей отдал эту броню и сказал, что готов идти на фронт.
Бумагу взяли, положили в стол, а парень стал кандидатом в ряды Красной армии.
После этого собранную молодежь построили в колонну и сообщили, что они уже военнослужащие Красной армии. Правда, на некоторое время отпустили домой, чтобы те сообщили о том, что уже являются солдатами со всеми вытекающими отсюда последствиями. И что интересно, их отправили пешим ходом в город Козельск Московской области.
Шли немало дней, ночевали в поле, а короче — где придется. Правда, питанием были обеспечены, и даже идя по находившейся ранее под немцем территории, делились с местными жителями, помогали, чем могли. Всему однажды приходит завершение, и они наконец прибыли в городок Козельск. Там стояла 5-я стрелковая дивизия, в состав которой пополнение и влилось. Но мест в казармах не хватило, и новобранцы стали копать землянки. Одновременно с этим проводились занятия по изучению стрелкового оружия, как бросать гранату, тактики боя.
Когда проходила стрельба по мишеням, Андрей — Ворошиловский стрелок, показал лучший результат. Все пули легли кучно, в одно место. Командиру роты это очень понравилось, он похвалил и вдруг спросил, комсомолец ли он. Андрей ответил, что нет, но в бой хотел бы пойти членом молодежной организации. И вскоре стал им. А было это в августе 1944 года. Кстати, под таким названием есть книга и кинофильм, снятый на студии «Беларусьфильм». А комсомольский билет он и сейчас бережно хранит.
Прошло некоторое время, и он услышал свою фамилию среди направляющихся на фронт. Провожало высокое начальство, всех переодели в нормальную солдатскую форму. Следует отметить, что одежда и обувь были американские, поставляемые по ленд-лизу. Многие с горькой иронией говорили, что мы своих ребят — под немецкие пулеметы, «янки» нам — добротные ботинки. Спасибо им за помощь, но вообще все прекрасно представляли себе, что обмен, прямо скажем, неравноценный.
И вот их повезли на фронт — в город Барановичи, где невдалеке проходила линия фронта. С продуктами было сложновато, но все понимали, какое время и как тяжело нашей стране. Когда прибыли на конечный пункт назначения, дальше пути уже не было, но зато там оказался эшелон с американской помощью продуктами. С питанием стало лучше.
Перед нами лежала изувеченная фашистами Польша. И хотя не все поляки хорошо относились к Красной армии, не были благодарны за помощь в их освобождении от гитлеризма, все-таки это были союзники. Советские воины с боями и большими потерями (около 600 тысяч красноармейцев отдали свои жизни за неблагодарную эту страну), прошли через эту, мало дружественную нам территорию и вступили на землю Германии.
Рассказывая об этом времени, Андрей Тимофеевич вспоминает слова из книги Александра Твардовского «Василий Теркин»:
Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь
в двадцатом
Их товарищи-отцы.
Тем путем идет суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьем
кремневым
Русский труженик-солдат.
И как раз в это время союзники попали в очень сложную ситуацию. Захлебывалась высадка их десанта, немцы оказали активное сопротивление и начали теснить американцев и англичан. А те взмолились об оказании им активной помощи.
В начале 1944-го года наши войска прорвали фронт по просьбе союзников, потому что немцы активно атаковали и сбрасывали в пролив Ла- Манш американо-английский десант. Оказалось, что с немцами драться — не ботинки поставлять. Это очень серьезный противник.
Андрей находился во втором эшелоне, в артиллерийском дивизионе, обслуживали противотанковые пушки, известные 45-и, и восполняли потери личного состава. Там погибали наши ребята, молодежь их заменяла. Бывший воин вспоминает:
— Когда мы вошли в Германию, на нашем пути оказалась линия окопов, которая отсвечивала непонятным серебристым цветом. Мы без боя заняли ее и стали ждать рассвета. Едва забрезжило утро, поступил приказ готовиться к атаке. Стала активно грохотать наша артиллерия. Работали крупнокалиберные пулеметы.
Когда подготовка закончилась, наш командир роты, кстати, украинец, вскочил на бруствер и поднял нас в атаку. Мы поднялись из окопов и цепочкой пошли в бой. А серебристый оказался колючей проволокой. И мы с удивлением видим, как из-за нее поднимается немец и несет перед собой белую простынь, идет навстречу нам и кричит: «Niht shissen» [Не стрелять). Мы идем дальше, не стреляем. А их все больше и больше, и все с чем-то белым в руках. Сдаются.
Война еще продолжалась, но мне врезалось в память это шествие немцев без оружия с белыми тряпками в руках. Довоевались. Но, в целом, конечно, не все немцы выходили с белыми тряпками, дрались, и дрались отчаянно. Особенно, когда часть, где я служил, оказалась на окраине Берлина. Мы — пехота — пошли в атаку. Как шутили на фронте: пехота сто километров прошла, и еще охота. На пути у нас оказалось какое-то кирпичное строение. Вдруг оно начало рушиться. И мы с ужасом увидели, как навстречу нам вышел немецкий тяжелый танк «тигр» и открыл огонь по нашим ребятам. Прямо передо мной разорвался снаряд, осколки пошли веером, в сторону от меня. Многих убило. Я от взрыва упал на спину и лежу. В это время огнем нашей артиллерии танк был подбит и загорелся. Я пришел в себя и начал ощупывать руки, затем ноги и чуть не потерял сознание от боли. Осколок пробил ногу.
Невдалеке было шоссе, по которому двигалась наша боевая техника и пехота. Смотрю — идет санитарная машина, белый флаг, красный крест на ней. От нее отделился санитар и направился ко мне. Горестно осмотрел убитых, помог мне сделать тугую перевязку, а сам пошел по полю — вдруг еще кто-то в живых остался.
Непосредственно в боях за Берлин Андрей участия не принимал, но на окраине с западной стороны довелось сойтись с фашистами лицом к лицу. И как он вспоминает, что это малоприятное, отвратительное дело. Сколько там полегло наших ребят! Но все-таки алое знамя Страны Советов взвилось над фашистским гнездом — рейхстагом.
В Германии он участвовал во взятии городов Бриг и Гляйнвиц. И вот что еще он хотел рассказать:
— Напоследок хочется вспомнить такой случай, интересный и мистический. Когда мы шли через Польшу, то должны были с боем взять одну деревню. Но, немец уже был не тот в 41-м, и не стал сопротивляться, отступил. Но мы все равно должны были проверить каждый дом, а вдруг где-нибудь осталась засада. Я заскочил в один, автомат перед собой, палец на спусковом крючке. Обошел все комнаты — никого нет. Я на выход, но что-то остановило меня. Какая-то сила подтолкнула в одну из комнат, к столу. Подошел поближе, вижу, лежит иконка, бумажная такая, и не наш стиль, не православный. Я поколебался, но взял ее и спрятал под гимнастерку с левой стороны груди. И о чудо, остаток войны я прошел без каких-либо царапин и повреждений. Думаю, что это святыня меня оберегала.
Вернувшись домой, сделал красивую рамочку, и вот она на моем столе. Я с ней никогда не расставался.
Закончилась война, но не служба в Красной армии. Еще шесть лет сержант Андрей Андрейчиков служил в Группе советских оккупационных войск в Германии. За немцами нужен был глаз да глаз. После демобилизации вернулся в Могилев. Устроиться на работу было очень проблематично. Пошел в комитет комсомола. Там предложили работу почтальона. Он обиделся: сержант танковой армии, герой боев под Берлином, и вдруг почтальоном. Потом предложили работу в архиве обкома партии. Андрей понял, что отсюда легче найти место по специальности. А он к этому времени был электриком, пошел по стопам отца. Так и вышло, место нашлось в предприятии Горсвет. Одновременно парень поступил на вечернее отделение в машиностроительный техникум, закончил его и образование продолжилось поступлением в Московский энергетический институт. После окончания которого стал работать начальником участка электроцеха снабжения Могилевского комбината синтетического волокна. Женился, вырастил двоих сыновей.
После ухода на пенсию много времени бывший фронтовик уделяет работе на даче, расположенной в деревне Гуслищи, выращиванию там овощей и фруктов. И здесь беспокойный характер и жажда деятельности не дают ему спокойно жить. Избирался председателем кооператива «Авангард», затем кооператива «Химик-3». Был председателем гаражного кооператива, пока не случилась беда — травма ноги. Но Андрей Тимофеевич по-прежнему ведет активный образ жизни, много читает и ждет заживления травмы, чтобы заниматься любимой работой на даче, зимой встать на лыжи. Покой ему только снится.
Осталось добавить, что грудь его украшает орден Отечественной войны 1-й степени, медали: «За отвагу», «За взятие Берлина», «За победу над Германией», «За освобождение Праги».
Владимир ЗЮЗЬКЕВИЧ