Пронькина, А. Память и боль Антонины Картаусовой / Александра Пронькина // Веснік Магілёва. — 2024. — 8 мая. — С. 10.
Изящная и элегантная, человек, про которого говорят, что в нем видна порода. А еще — умная, с совершенно уникальной памятью. Это все про малолетнюю узницу фашистских концлагерей Антонину Ивановну Картаусову, которой 2 июня исполнится 87 лет!
Когда началась война, маленькой Тоне было 4 года. В этом возрасте многие дети себя уже помнят. Особенно, так уж устроена человеческая психика, запоминается плохое и страшное, а его в жизни малышки оказалось предостаточно. Да и детская память очень цепкая.
…Антонина Ивановна в одночасье погружается в ранние годы жизни, воспоминания льются потоком…
Память об отце
Антонина Картаусова родилась в Ленинградской области в многодетной семье.
Отец, участник Финской войны, вернулся домой с обмороженными ногами и глубокой уверенностью в том, что второй подобной войны ему не пережить. Когда началась Великая Отечественная, 7 его призвали на защиту Ленинграда. Дважды был ранен, лечился в госпитале. А в третий раз дежурил на вышке и один час на посту не достоял — пуля сразила его прямо в сердце…
Он погиб 8 апреля 1943 года. Об этом рассказала детям их тетя, старшая сестра отца, активно поддерживавшая с ним переписку. (Вторая сестра отца умерла от голода во время блокады). И сегодня у Антонины Ивановны заботливо хранятся «треугольнички» отцовских писем. В одном из них он прислал свою фотографию и написал: «Дорогая сестра! Если моя семья останется в живых, покажи моей жене и моим деткам, какой я был солдат».
Хождение по мукам
Село под Ленинградом, где жила семья, попало под оккупацию. Антонина Ивановна вспоминает, как летали самолеты и грохотали танки, а люди понимали, что происходит… Ворвавшиеся в село немцы начали выгонять людей из домов. Заливали улья с пчелами, резали скот, душили кур — готовили себе запас пропитания..
Девушек забрали стирать белье, а парней-подростков отправили на строительство железной дороги. Забрали и 12-летнего брата. Но ему удалось бежать…
А в один из дней подогнали лошадей с повозками, и маму, бабушек, теть и всех детей забрали и повезли. Куда — не сказали. Все плакали, прощались друг с другом, думали, везут на уничтожение.
Но привезли на железную дорогу, где уже стояли товарные вагоны. А дальше — сквозняки, антисанитария, гнилая солома. В каждом вагоне — по 80-90 человек. Приехали в Латвию. Поначалу никто их к себе не брал — какая из детей и старушек рабочая сила? А потом брата взяли пасти коров, а сестру — нянчить детей. Так прошло полгода. Потом всех снова со брали и повезли. На этот раз — в Германию. И дети, как цыплята, всех снова собрали и повезли. На этот раз в Германию. И дети, как цыплята, вновь собрались вокруг широкой материнской юбки в поисках защиты…
В распределительном лагере на взрослых повесили номера, чтобы никуда не сбежали.
Двух теть забрали на работу к бауэру, брата назначили убирать территорию лагеря, а маму — чистить картошку. Она подшила под широкую юбку карман и прятала туда очистки, чтобы хоть как-то прокормить детей.
Потом их снова и снова перевозили из лагеря в лагерь. Из-за антисанитарии подхватила глазную инфекцию и практически ослепла младшая девочка. А во время одного из переездов умерла одна из бабушек. Упала прямо в колонне, и ее отнесли во двор, где жили монахини. Там и похоронили…
Пострадала и Тоня: во время бомбежки осколок снаряда попал девочке в плечо. Конечно, очень испугалась. Но благодаря тому, что на ней была толстая шубка, отделалась синяком.
Освобождение
Антонина Картаусова уверена, что только самоотверженная материнская любовь помогла им всем тогда выжить. И как символ ее — широкая юбка, за которую они держались и под которой прятались, когда было уж очень страшно.
А потом их освободили американцы. И открыли для них продовольственные склады. Дали тушенку. Дети ели руками и все никак не могли наесться… Кстати, тушенку Антонина Ивановна не ест до сих пор: эта еда для нее — символ голода и воспоминаний о перенесенных страданиях.
Возвращения на Родину семья ждала несколько месяцев. Очередь на репатриацию была настолько большой, что домой они попали только в сентябре 1945-го.
Жили в землянках, голодали. Мама пошла «в люди» — копала картошку, мыла-убирала, только чтобы прокормить детей.
Однажды собралась в Латвию, чтобы заработать хотя бы мешочек муки… Но на обратном пути в поезде на нее напали бандиты и все отобрали. Так и вернулась пустой… А вместо хлеба привезла синяки…
Десятилетия спустя
В мирное время Антонина была счастлива. Вышла замуж за хорошего человека, родила двух дочерей, младшую — уже в Могилеве, куда с мужем переехали из России больше полувека назад. Сегодня она не единожды бабушка и прабабушка.
Была учителем химии и биологии, потом работала в торговле, где у нее тоже все получалось.
Среди ее увлечений — здоровый образ жизни. Может рассказать, как лечиться растениями и как правильно использовать народные средства. А еще она очень вкусно готовит.
У нее, участницы проекта «Память жертв нацизма в диалоге поколений», в аккуратных файликах уместилась вся биография, переплетенная с биографией страны…
Она выступает перед детьми в школах, ездит в Санкт-Петербург к родственникам и очень много общается с людьми. Говорит: «Моя жизнь — это движение и общение». Однажды, увлеченная беседой в дизеле, даже проехала свою дачную остановку и потом прошагала 10 километров по шпалам обратно.
Малолетних узников с каждым годом, увы, становится все меньше, и Антонина Ивановна, чувствуя ответственность, занимается просвещением «за себя и за того парня»… А еще у нее обостренное чувство справедливости. Генетически и как отголосок войны… 80 лет прошло, а сердце еще не зажило от этих ран. И с возрастом все воспринимается еще острее.
«Не забывайте прошлое, — говорит она школьникам, перед которыми выступает, — цените настоящее, цените каждое мгновение своей жизни! Сейчас все надежды на вас. Мы можем что-то подсказать, но сил уже нет… Берегите мир, сохраняйте свободу и независимость! И живите, живите…»
Александра ПРОНЬКИНА