Льдова, Е. «Последняя лента Крэппа» или Вспомнить все : [70-летний юбилей могилевского актера Г. Белоцерковского] / Екатерина Льдова // Веснiк Магiлёва. — 2015. — 30 сентября. — С. 22.
В пятницу Могилев рукоплескал любимому актеру — Григорию Белоцерковскому, поздравляя его с 70-летним юбилеем и новым спектаклем «Последняя лента Крэппа». В постановке нет никакой зрелищности — перед нами личная история, где главный и единственный персонаж делится с залом чем-то очень потаенным, рассказывает об уходящей жизни, зная,что конец все равно неизбежен.
«ПОСЛЕДНЯЯ ЛЕНТА КРЭППА»
Темная сцена едва освещена. Внезапно откуда-то появляется Крэпп — забавный старик в лохмотьях, которые прикрывает длинный халат, издающий всевозможные сопения и кряхтения, немного смешной, с невероятным удовольствием сморкающийся, поедающий бананы. Он сидит в комнате, заваленной всяким хламом. В комнате стол, кресло-качалка, три телевизора. Старик роется в ящиках, ворошит папки, перебирает и тут же бросает на пол какие-то документы. Он ищет пятую катушку с магнитофонной записью («Катушка! Катууушка! Катюшка!» — с усмешкой приговаривает он). На катушке последняя лента Крэппа, на сцене — непосредственно сам Крэпп.
На заветной пятой пленке -воспоминания о несбывшихся надеждах, о смерти матери, о случайных ситуациях, навсегда запавших в память, и о любви как самом сильном переживании. Старый Крэпп на сцене иногда останавливает запись себя молодого, усмехается, отходит пропустить стаканчик, смотрит значение слов в словаре, а то и вовсе цепенеет и надолго задумывается.
Герой пытается скрыться от жизни в своей комнате, убедить себя, что все устремления, чувства, поиски счастья — это напрасные страдания, от которых нужно избавиться. Но те следы, те записи жизни, которыми являются пленки, нужны герою. Они одновременно и притягивают его, и приносят боль.
Это одиночество и крах надежд, чувство невозможности счастья при болезненном стремлении к нему отражаются и в сценографии: темная сцена с единственным световым пятном кресла — это одиночество каждого человека в мире и невозможность его преодолеть.
Театр абсурда, обычно ироничный и отстраненный, здесь становится удивительно человечным и заходит на территорию Пруста — это пространство памяти, где, пусть и ретроспективно, обнаруживается счастье.
А потому вся нагрузка в спектакле, который с парой отступлений практически до буквы следует тексту — на актере, играющем главную роль.
И Белоцерковский — высокий, крепкий — прекрасно воплощает Крэппа. Его персонаж сначала кажется неприятным, отталкивающим, но потом становится ужасающе трогательным, узнаваемым в своих болезненных попытках и привязанностях, в нем заключается некий образ человека вообще.
Почти в самом конце спектакля, когда Крэпп рассказывает про то, как был счастлив с одной девушкой, на сцене гаснет свет и зал погружается в темноту, в которой звучит магнитофонная запись. Это явное пространство фантазии, когда зрителю перестают показывать уже готовый визуальный образ, а дают свободу самому создать его, подставить в рассказ Крэппа свои слагаемые.
Получившийся спектакль Саулюса Варнаса — проникновенный, животрепещущий, который задевает каждого и вместе с Крэппом заставляет задуматься о своей жизни. А катушка в проигрывателе все крутится, оставляя все меньше пленки и напоминая, что жизнь уходит и остается только память…
ВСПОМНИТЬ ВСЕ
В пятницу публика особенно тепло принимала Григория Бе-лоцерковского. И дело не только в традиционно великолепной игре актера. Вместе с Крэппом Григорий Яковлевич наверняка промотал запись своей жизни, ведь 70-летие — отличный повод задуматься о прошлом. А в нем — немало ролей, сыгранных в брестском драмтеатре, и 30 лет работы в Могилевском областном драматическом театре. Поэтому театральная сцена едва могла вместить всех желающих поздравить юбиляра. Директор театра Андрей Новиков, главный режиссер Саулюс Варнас и его коллега из театра кукол Игорь Казаков, гости из Бреста, Минска… И все желали Народному артисту здоровья, творческого запала, энергии и новых ролей. Кстати, в следующем году Григорий Белоцерковский примерит на себя образ Франциска Скорины в новой постановке Саулюса Варнаса.
Труппа могилевского театра, а точнее цыганский табор, устроили целое представление с медведем и «Цыганочкой». «Секьюрити», плотным кольцом обступившие юбиляра, обыскивали каждого выходящего на сцену. Видимо, опасаясь покушения на Народного артиста. Еще бы, он у них такой один — берегут как зеницу ока!