Дудич, Е. «Я заболеваю, когда вижу плохой спектакль» : [беседа с актрисой Могилевского областного драмтеатра Е. Дудич] / Елена Дудич ; беседовала Мария Хлыстова // Магілёўскія ведамасці. — 2016. — 2 декабря. — С. 20.
Актриса Елена Дудич сегодня живет на три города — родной Дрогобыч, Киев и Могилев. У нас, к сожалению, она бывает реже всего. Но зритель, хоть и нехотя, ей это прощает. Ведь Могилевскому драмтеатру Елена Дудич отдала 30 лет, сыграв более полусотни запоминающихся ролей! За последний спектакль «О Ромео и Джульетте… только звали их Маргарита и Абульфаз» актриса удостоена Гран-при международного фестиваля монодрамы THESPIS в Германии. Именно его покажет она Могилевскому зрителю 4 декабря на своем творческом вечере. Накануне мы встретились с Еленой Дудич, чтобы узнать о любимых ролях, секретах красоты и многом другом.
— Елена, вы с детства мечтали стать актрисой?
— Нет, просто стала актрисой в четыре года. Я выросла в Львовском областном театре имени Юрия Дро-гобыча, моя мама работала там много лет главным бухгалтером. И я, естественно, ездила с ней на все гастроли, околачивалась постоянно в театре. Абсолютно все спектакли знала наизусть, отсматривапа их, сидя в директорской ложе, а потом подходила к актерам и со знанием дела высказывала замечания: «В этом месте не то сказал, а в этом -не туда пошел».
Артистам это надоело, и на гастролях в Гродно они дали мне попробовать сыграть в массовке цыганенка. Сшили костюм, загримировали, надели парик и выпихнули на сцену. Мама в зале обрыдалась от ужаса, думала, ребенок растеряется. В первый раз и взрослому человеку страшно выходить к зрителю. Ничего подобного! Я вышла на авансцену и по-цыгански затрясла плечами. Потом играла все детские и юношеские роли.
Мое детство было абсолютно счастливым, ярким. Я помню артистов, с которыми выросла, роли и спектакли, гастроли, города, театры. Родители были строгие, но давали мне свободу. Мой выбор был принят. Маме не надо было рассказывать, что театр — это тяжелый труд, а не только аплодисменты, цветы и поклоны. Но мне это не казалось тяжелым трудом, и по сей день театр для меня — это удовольствие.
— А свою дочь Марию вы как к театру приобщали?
— Она, точно как и я, болталась за кулисами. Но мы с мужем очень радовались, что у нее не было никакого желания стать актрисой (Мария — кастинг-директор на студии «Стар-Медиа» в Киеве — авт.). Дочь, кстати, тоже первый раз вышла на сцену в четыре года.
— Какая ваша роль самая любимая?
— Слава Богу, у меня была счастливая актерская жизнь. Совсем нелюбимых ролей, таких, чтобы сопротивлялся весь организм, не попадалось. А самая-самая любимая, наверное, мальчик Оскар из спектакля «Только Он вправе меня разбудить». Это был совершенно новый этап в моей жизни,
— Вам когда-либо приходилось меняться кардинально ради роли?
— Думаю, что специально заставить себя невозможно. Твоя актерская природа на это откликается. Я же не Лену Дудич играю, хоть во всех моих ролях, безусловно, она есть. И Жанна д’Арк меня меняет, и Эдит Пиаф, и мальчик Оскар, который проживает 90 лет! В тебе же всего этого объема нет, конечно… Любая роль меняет. Дай Бог, только чтобы этот багаж был положительным.
— Елена, вы так здорово выглядите! Расскажите, как за собой ухаживаете.
— Вообще никак. У меня просто нет на это лишних часов. Большая часть времени проходит в поездах, автобусах, самолетах.
— То есть — встали, умылись, расчесались и все?
— Даже не расчесываюсь. Вот почему у меня короткая стрижка, очень удобно (смеется).
— А в чем же тогда секрет вашей красоты?
— В гармонии. Я стараюсь быть с теми, кого люблю, и делать то, во что верю. Вот и весь секрет.
— А я так надеялась выведать у вас что-то интересное! Может, есть фирменный кулинарный рецепт?
— О чем вы говорите! Я всегда вспоминаю, Царствие ему Небесное, своего режиссера любимейшего Игоря Кузьмича Перепелкина, с которым мы 30 лет назад приехали в Могилевский театр. Он мне говорил: «Леночка, хорошая артистка не может быть хорошей хозяйкой». Я, наверное, гениальная артистка, потому что я абсолютно бездарная хозяйка (смеется).
— А одежду себе шили когда-нибудь?
— Не шила, но очень много вязала. И у меня очень хорошо получалось, почти профессионально. Одно время я была в настоящей вязальной горячке. Во время беременности без спиц в руках просто не могла. За три дня вязала свитер, за пять — платье. Вся семья ходила обвязанной лет так на пятнадцать вперед.
— С Александром Пьянзиным общаетесь?
— Да, конечно, мы перезваниваемся. Он вернулся в Челябинск, в тот театр, с которого начинал, очень успешен. Мне его не хватает. С его отъездом вывалилось десять очень хороших спектаклей из репертуара.
— Чего вы боялись, когда впервые выходили на сцену уже профессиональной актрисой?
— Того же, чего боюсь сегодня. Что провалюсь, что у меня ничего не получится. И завтра я буду выходить на сцену, и у меня также будет колотиться сердце и шуметь в ушах до того момента, пока не окажусь на сцене. А потом — все. У нас взаимная любовь со сценой и со зрителем.
Ты не можешь предугадать, кто в зале сегодня. Но зрителя я сразу кожей чувствую. Ты выходишь и понимаешь, что в зале сидят либо близкие тебе люди, либо посторонние и чужие. В первом случае ты начинаешь существовать в удовольствие и взаимодействовать с ними, а во втором — работать и делать их своими родными и близкими.
— Ваши зрители становились вашими друзьями?
— Конечно. Все, кто меня окружает на сегодняшний день, это все мои зрители.
Половина персонала областной больницы — мои любимые зрители! Я себя так и называю — заслуженная артистка Могилевской областной больницы (смеется).
— Какие подарки получали от поклонников?
— На последнем спектакле в Киеве вышел мужчина и подарил мне огромный букетище роз.
И пока я пыталась обхватить необъятные цветы, он уже убежал! Стою с этим букетом и говорю: «Ну что ж вы убежали, я не успела сказать „да!”»
Дарят очень много открыток с хорошими словами и пожеланиями. В Могилеве одна зрительница вынесла мне пакет, в котором были стихи и мои любимые картины. И слава Богу, что она оставила свой телефон, я ей позвонила и поблагодарила. Поэтому всегда говорю зрителю — если вам понравилось, не бойтесь говорить актеру «спасибо». Мы же работаем для вас. Я всегда открыта для общения, и мне очень приятно, когда после спектакля люди подходят и благодарят. Мы с Женечкой Белоцерковской идем иногда после «Оскара», люди видят нас, подходят и просто молча плачут. Это самые дорогие слезы. Самые дорогие комплименты. Подтверждение тому, что ты не напрасно топчешь эту землю.
— Кто вам нравится из современных актрис?
— Много замечательных. Например, те, с кем я работала в кино — Машенька Порошина, Олечка Арнтгольц. Чулпан Хаматова мне очень нравится. Адуся Роговцева, ее дочь Катенька и вся их семья — мое счастье. Я горжусь дружбой с ними. Ада — это подарок судьбы мне. Мы с ней знакомы по институту, она преподавала на параллельном курсе. Но тогда это было только почитание и преклонение с моей стороны перед мастером и педагогом. А потом мы близко сошлись, когда снимались вместе в кино. Если я в Киеве, всегда иду на спектакль Ады Николаевны.
Каждый спектакль с ней — другой. И как ей это удается, я не понимаю. Хотя она говорит про меня то же самое. И ее похвала очень дорогого стоит.
— На улице вас останавливают цыганки — гадалки ?
— Я не обращаю на них внимания, не подпускаю к себе. Я человек верующий. И попадаюсь на их уловки, только если проявляю профессиональный интерес, хочу посмотреть, как это делается, взять в «копилку». Как-то в поезде цыганка меня обчистила, и я прекрасно это видела. Просто было интересно наблюдать за самим процессом.
— К вере пришли в сознательном возрасте?
— Воспитывалась, как и все советские дети, в атеизме. Крестилась десять лет назад в костеле святого Станислава, который стал родным домом. И жизнь очень изменилась, на «до» и «после». Произошел скачок и в профессиональной, и в личной жизни. Начали происходить чудеса и продолжают случаться. Но к ним надо очень осторожно относиться. С благодарностью. Нельзя привыкать. Чудо посылается сверху. Как дается, так и отнимается — в одну секунду.
— Какому-нибудь наглецу или хаму легко испортить вам настроение?
— Да. Но только в первую минуту. Я умею ставить хамов на место. Меня папа научил давать сдачи.ЦУІой девиз: «По рукам надо бить сразу, чтобы не протягивались во второй раз». Я отходчива. Если человек по делу обидел — вспылю, но переварю и постараюсь принять или поспорить. Если незаслуженно, но попросил прощение — прощаю мгновенно, забываю обиду.
— Как вы отдыхаете?
— С удовольствием посещаю театр. Правда, уже избирательно хожу, чтобы не испортить себе вечер. Я благодарный зритель. Но одна моя подруга мне сказала: «Ты не можешь быть просто зрителем, ты по-любому работаешь, когда смотришь на сцену». И я с ней согласилась. Когда я смотрю плохие спектакли, заболеваю прямо в зрительном зале. У меня повышается температура, выворачиваются суставы. Вижу, как мучаются мои коллеги на сцене от непонимания того, что они делают и зачем. Их сопротивление мне передается, и я так же сопротивляюсь, сидя в зале.
Стараюсь не предаваться унынию и скуке и все время двигаюсь вперед. Не цепляюсь за прошлое. Я холерик и умираю, когда нахожусь в бездействии.
— Какие советы спрашивают у вас подруги?
— Никогда никому ничего не советую. Это неблагодарное дело. Усвоила это еще в Мариупольском театре. Там была хорошая практика. Когда в театр приходил молодой специалист, он мог выбрать сам себе наставника. Для меня безоговорочно кумиром была гениальная актриса Наталья Юргенс. Наталья Никитична курировала все мои работы, и я спрашивала ее мнения, просила посоветовать что-нибудь. Она отвечала: «Это гениально! Я так никогда бы не сыграла. Но вот, пожалуй, в этом месте сделала бы так. А в этом — так. Но я не настаиваю. Ты попробуй. Если тебе это близко — хорошо. Нет — значит, нет». Как чутко, правда?