Ярощенко, В. Ликвидация Ставки в Могилеве / Владимир Ярощенко // Веснiк Магiлёва. — 2016. — 7 декабря. — С. 21.
Ничто не проходит бесследно. Тем более, когда совершаются такие громкие и тяжкие преступления, как убийство Верховного Главнокомандующего генерал-лейтенанта Николая Духонина. Всегда остаются следы на месте происшествия, даже если их старались замести, находятся свидетели — прямые или косвенные. Сегодня мы заканчиваем расследование преступления, произошедшего в Могилеве в 1917 году.
— Я имел и имею тысячи возможностей скрыться, но я этого не сделаю. Я знаю, что меня арестует Крыленко, а может быть, даже расстреляют. Но это смерть солдатская, — писал Духонин незадолго до своей гибели.
Как мы установили: арест генерала Духонина в Ставке произвели Сергей Павлов («мичман Павлов»), комиссар Семен Рошаль («доктор Рошаль»), прапорщик Сахаров. На автомобиле они привезли его на станцию Могилев и подвели к вагону Крыленко. Но живым в вагон, согласно воспоминаниям помощницы проводницы Ефросиньи Клявзо, он не попал: «Четыре матроса с винтовками подвели к тамбуру вагона генерала Духонина. Потом быстро сняли винтовки и стали колоть Духонина штыками. Кололи все и много раз. Потом быстро взяли Духонина за руки и ноги, занесли так же быстро в тамбур, и закрыли за собой дверь».
Эти четверо и есть исполнители: мичман Павлов, комиссар Рошаль, прапорщик Сахаров и пока неизвестный матрос.
Ефросинья Людвиговна тогда ужасно испугалась, вбежала в свое рабочее купе и обомлела… Что было дальше с телом Духонина, она не знала: несколько дней пробыла дома, на работу не выходила… Полагаю, это спасло ей жизнь: «лишнего» свидетеля толком и не заметили.
А.А. Голембиовский, бывший секретарь при Духонине, дал в Таганроге 14 ноября 1919 года следующие показания «особой комиссии», расследующей в том числе обстоятельства гибели Духонина: «Только через два дня удалось убрать труп генерала Духонина, причем на теле было обнаружено 16 штыковых ран, 3 шашечных в голову и два огнестрельных в спину». Они были обнаружены при омовении тела. Следы на руках от гвоздей, что характерно при распятии, в показаниях Голембиовского мы не находим.
Сопоставив все обстоятельства, можно утверждать, что генерала добили в тамбуре вагона Крыленко.
Из воспоминаний Е.Л. Клявзо: «Точно помню, что когда возле вагона четыре матроса штыками кололи Духонина, то новый командующий находился в этом же вагоне. Никого больше возле вагона не было. Не знаю, видел ли все это Крыленко, но он мог все видеть через окно вагона».
Прапорщик Н.В. Крыленко в своих показаниях явно лукавит: «Прибывши лично в Могилев около 12 часов 20 ноября и занятый текущими делами, я получил извещение, что генерал Духонин приехал в сопровождении мичмана Павлова и находится в моем поезде в вагоне-столовой». С большой долей вероятности допускаю, что в этом, почти ритуальном убийстве пятым исполнителем стал Крыленко. Контрольные «два выстрела в упор» в тамбуре вагона. Почему бы и нет?!
Барон Александр Аркадьевич Дикгоф — деятель российского освободительного движения, эсер, журналист и писатель. Предполагаемый убийца Гапона, ближайший помощник Савинкова… Его авантюрная жизнь завершилась на Колыме 2 марта 1939 года — расстрелом. Он не был свидетелем убийства Духонина, описал с чьих-то слов — через год после событий на станции Могилев:
«По необъяснимым причинам он был отправлен среди бела дня на вокзал, проведен среди мгновенно узнавшей «врага народа» возбужденной толпы, посажен в поезд, который не отходил до самого’ вечера… И в течение долгих часов солдатская и матросская толпа знала, что здесь, близко, в нескольких шагах от нее сидит беззащитный и безоружный бывший Главнокомандующий, который якобы противился заключению демократического мира.
Неизбежное свершилось!
К вагону, в котором сидел генерал Духонин, подошла кучка солдат и матросов и потребовала выдачи ей арестанта на предмет самосуда… Был вызван по телефону Крыленко. Он убеждал толпу отказаться от ее ужасного намерения, угрожал, что, если Духонина убьют — то он застрелится. Кричал «Я не допущу!» Но, разумеется, ни сам не застрелился и никого не застрелил».
Нельзя от маленьких людей требовать больших поступков, даже если иронией судьбы эти люди становятся во главе России!
Бездыханный труп генерала Духонина несколько дней подряд был игралищем матросской и солдатской черни на могилевском вок-зале. Труп был ограблен — сапоги и верхнее платье украдены… Застывшее на морозе, истыканное штыками тело ставили на карачки, прислоняли его в «смешном виде» к стенке вагона, совали ему в рот окурки папирос со словами: «Духонин! Покури!..»
Когда прибыли на следующий день после убийства несколько новых поездов с матросами и солдатами, вновь прибывшим радостно кричали: «Уже! Уже!» И вели показывать — что осталось от погибшего искупительной, жертвой за грехи многих и многих других «врага народа».
Крыленко, Павлов, Рошаль, Сахаров не упоминают о надругательстве над трупом Духонина. Только комендант поезда матрос Приходько вспоминает: «В поднявшейся суматохе с Духонина стащили сапоги и сняли верхнюю одежду. Пропали его часы и бумажник».
Ничто не проходит бесследно… Тем более, когда совершаются такие громкие и тяжкие преступления. Всегда остаются следы на месте происшествия, даже если их старались замести. Находятся свидетели — прямые или косвенные. Для этого исследователю и следователю надо искать их. Искать свидетелей среди железнодорожников, жителей домов у станции Могилев. Эта мысль оказалась плодотворной, нашлись свидетели тех кровавых событий.
17 декабря 2015 года своими воспоминаниями поделилась Евгения Петровна Черняк, могилевчанка, 1931 года рождения, пенсионерка, бывшая учительница русского и белорусского языка и литературы гимназии №3.
Ее тетя, Екатерина Максимовна Черняк, 1888 года рождения, работала в 1917 году на станции Могилев, в конторе, разносила почту. Она была верующим человеком, прожила 95 лет. Вот что Екатерина Максимовна рассказывала племяннице о революции и особенно о генерале Духонине.
Генерал был красивым, интеллигентного вида, он появлялся иногда на вокзале со свитой.
1917 год. Однажды на станцию прибыл поезд с солдатами и матросами, они заполнили перрон . С ними прибыло и много шпаны (так она их называла). Шпана ругалась матом, хулиганила. Матросы и солдаты тоже ругались матом.
Она ушла на работу в контору. Вскоре в конторе стало известно, что генерала Духонина убили, а тело поместили в заброшенный старый товарный вагон. Многие, в том числе и она, пошли смотреть Духонина. Вагон стоял в стороне, недалеко от вокзала. То, что она увидела, ее потрясло и напугало.
Тело Духонина стояло в углу вагона с папиросой во рту. Угол вагона был не очень освещен, темноват. Духонин был без обуви, в нижнем белье. И именно стоял! Как это было сделано, она не поняла: все заглядывали в открытую дверь вагона, внутрь не заходили.
Вагон не охранялся. Она в ужасе отскочила от вагона, очень испугалась, сожалела тогда, что пошла смотреть. Часто беспокоило ее увиденное, картину эту она вспоминала с ужасом. Куда и кто увез труп генерала Духонина — не знала.
Из этих воспоминаний мы узнали и то, о чем уже читали, и много нового:
К сожалению, мы не имеем медицинского освидетельствования трупа генерала Духонина. Возможно, оно есть в архивах Петербурга, Киева, Москвы или даже в Могилеве. К еще большему сожалению убеждаешься, что революции выплескивают на поверхность всю погань.
Приспешниками нового главковерха, поместившего генерал-лейтенанта Духонина в углу старого товарного вагона, стали уголовная «шпана-бражка» и «революционно настроенные» солдаты и матросы.
В музее Могилевского отделения Белорусской железной дороги хранитель фондов Татьяна Николаевна Землянская любезно предоставила мне воспоминания, которыми делилась Вера Кузьминична Бунько (Соколова), 1903 года рождения. Ее семья жила возле станции Могилев.
Через десятилетия Вера Кузьминична рассказала своему внуку Юрию Васильевичу Соколову, что и она «ходила на вокзал смотреть уже убитого бывшего Верховного главнокомандующего русской армией генерала Духонина. Он стоял на коленях с окурком во рту».
У всех народов, во всех религиях надругательство над трупом (наряду с осквернением захоронений) всегда считали тяжелейшим злом, тяжким преступлением… За такое святотатство и мера наказания была тяжкой.
Завершив свое небольшое исследование, я хочу защитить земляков, жителей Могилева, железнодорожников станции Могилев. Я пришел к выводу, что они не были «чернью, которая ходила смотреть на поруганное тело генерала Духонина, плюя ему в лицо и осыпая страшными ругательствами», были «чернью, которая ходила смотреть на поруганное тело генерала Духонина, плюя ему в лицо и осыпая страшными ругательствами», как это следует из воспоминаний эмигрантки Марины Белевской (Ле-тягиной).
Смею утверждать, что «чернью» Белевская называла ту «шпану», которая прибыла из Петрограда вместе с солдатами и матросами в эшелоне нового главковерха Крыленко. Несомненно: это питерская уголовная «шпана-бражка» втихую перенесла изуродованный труп генерала из тамбура вагона Крыленко в старый товарный вагон, поместила труп в угол вагона, вложив в рот окурок, плюя ему в лицо и осыпая страшными ругательствами.
Это, по-моему убеждению, «урки-зэки», деклассированные элементы, освобожденные революцией из питерских «Крестов». Не только «примазавшиеся» к революции, по утверждению коменданта поезда матроса Приходько, но и ее активные участники, движущая сила, наряду с пьяными балтийскими матросами, не очень умными латышскими стрелками, одурманенными солдатами из рабочих и крестьян, умными профессиональными революционерами из творческих слоев тогдашнего российского общества…
А жители Могилева, железнодорожники, обыватели, в массе своей были людьми верующими, крови не жаждали. Свидетельств обратного я не нашел. Наоборот, жители близлежащих домов и железнодорожники перестали ходить к товарному вагону с телом Н. Н. Духонина.
23 ноября вдова Наталья Владимировна Духонина, прибыв на станцию Могилев, начала поиски мужа. Помогли ей в этом железнодорожники: отыскали тело генерала, сколотили простой деревянный гроб и в товарном вагоне отправили в Киев.
Новый главковерх прапорщик Крыленко, большой «выдумщик», не удержался и соврал даже в последнем предложении письменных показаний: «В ночь на 23-е в сопровождении офицера для поручений из личного моего штаба кап. Постникова тело в запаянном цинковом гробе отправлено в Киев».
Комендант поезда Приходько вместе с генералом М.Д. Бонч-Бруевичем озвучили это событие следующим образом: «На следующий день простой сосновый гроб с телом Духонина был поставлен в товарный вагон и прицеплен к киевскому поезду.
Перепутали цинковый и сосновый гробы? Но ко всему Крыленко явно придумал «офицера для поручений Постникова». Капитана Постникова не было ни в его штабе, ни среди «ликвидаторов» Ставки. Все просто: наряду с партийными кличками «Абрам», ложными фамилиями «Абрамов», «Гурняк», «Рено», он пользовался ложной фамилией «Постников». Под фамилией «Постников» был арестован 5 июня 1907 года и предан военно-окружному суду в Петербурге по обвинению в участии в военной организации. Три месяца в «Крестах» Крыленко-Постникову запомнились навсегда. Всего по этому процессу обвинялось 19 человек, из них трое (Постников-Крыленко, Кирнос и Зеленко) 16 сентября 1907 были оправданы судом.
И только 25 ноября 1917 года, через пять дней после трагедии, тело генерал-лейтенанта Духонина было предано земле на кладбище «Аскольдова могила» в Киеве. Несмотря на то, что он не был еще занят большевиками, местные власти не разрешили устройство торжественных похорон генерала, и он был похоронен украдкой.
Кладбище «Аскольдова могила» в тридцатые годы во время социалистической реконструкции было превращено в парковую зону: склепы, могилы сравняли с землей, вместе с останками старого и ненужного прошлого, и засеяли травой. На другие кладбища перенесли немногих, среди них, например, останки легендарного российского летчика Петра Нестерова.
В 1934 году прах генерал-лейтенанта Духонина перенесли на Лукьяновское гражданское кладбище, где без надписи погребли рядом с останками его отца генерал-майора Н.Л. Духонина. Об этом сообщил Михаил Кальницкий, небезучастный к трагической гибели генерал-лейтенанта Н.Н. Духонина.
Последний Верховный Главнокомандующий Русской Армией, кавалер трех георгиевских наград, генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин добровольно, не желая братской крови, взошел на уготовленную ему Гэлгофу, взошел смиренно. Ему было всего 40 лет.
Именем организатора убийства, окончательно развалившего Русскую Армию, активно участвовавшего в уничтожении русского народа, названы улицы наших городов, горные вершины и перевалы. Конкретным исполнителям убийства установлены памятники, их имена носят корабли и пароходы…
Памятных мест и памятников генерал-лейтенанту Духонину на картах нашей бывшей великой Родины я не нашел. Киев, Могилев, Москва, Петербург… Здесь может быть увековечено имя война-генерала. Он остался верным присяге и воинскому долгу, любил Родину, Россию, пытался остановить насилие, предотвратить братоубийственную войну… Это стоило ему жизни.
«После этого все вдруг, как по мановению волшебного жезла, сразу смолкло, попряталось, и город, только что живший шумной жизнью, замер. Все увидели, что пришла страшная сила, сила нечеловеческая, и что нельзя жить так, как жили до сих пор. Могилевцы заперлись по квартирам, закрыв ставни и опустив шторы. Даже в домах стали говорить шепотом. А матросы и красногвардейцы из петербургских рабочих ходили по городу, стреляя по окнам и наводя ужас и на без того уже перепуганного обывателя. И стоя у окна квартиры, приоткрыв краешек шторы, я в волнении смотрела на двигавшихся по улицам красногвардейцев».
Этими словами Марины Белевской (Летягиной) завершаю свои исследования. В них я руководствовался доказательствами и внутренним убеждением, как того требует уголовно-процессуальный кодекс. Возможно, кто-то со мной не согласен. Пробуйте доказать обратное.