Бочкарева, Ю. «Я говорю всем о любви» / Юлия Бочкарева // Всенiк Магiлёва. — 2007. — 3 октября. — С. 7.
27-го сентября Могилевский областной драматический театр отпраздновал сразу три значимых события – открытие нового театрального сезона, премьеру спектакля Андрея Гузия «Только он вправе меня разбудить» и 45-летний юбилей Елены Алексеевны Дудич, одной из самых талантливых актрис могилевской сцены.
В этом году руководство театра придумало довольно непривычную форму поздравлений юбиляра: будет проведена неделя спектаклей с участием актрисы — «Бабье лето Елены Дудич». Сюда вошли уже давно полюбившиеся зрителю «Свободная пара», «Пижама для шестерых» и, конечно же, последняя премьера по пьесе Эрика-Эммануила Шмитта «Оскар и Розовая дама». Каждый из этих спектаклей занимает особое место в жизни и творческой деятельности Елены Алексеевны, о каждом из них можно долго и увлекательно рассказывать, но лишь последний — «Только он вправе меня разбудить» — оказался самым личностным и символичным для актрисы. Дело в том, что два года назад Елена Дудич крестилась и приняла католичество, т.е. как и маленький герой ее спектакля — Оскар — нашла путь к Богу. Но то, на что Оскару потребовалось 10 дней, у Елены Алексеевны заняло 43 года. Тем более, в ходе духовного становления актриса во многом изменила свое отношение к окружающему миру и готова теперь поделиться своим открытием. Нам же удалось поговорить с Еленой Алексеевной не только об этом…
— Расскажите о серии спектаклей к вашему юбилею, которая будет открывать новый театральный сезон. Такая форма поздравлений практикуется в театре недавно?
— Театр, конечно же, ищет новые формы, и такая неделя спектаклей проводится у нас впервые. Но попытка сделать что-то подобное уже была перед бенефисом Григория Яковлевича Белоцерковского. Сама идея принадлежит Павлу Усовичу — самому благодарному нашему зрителю, потому что так, как он, нас, актеров, наверное, не любит никто. Директор принял эту идею с большим энтузиазмом и сразу поддержал наши начинания. Но изначально это задумывалось как творческие встречи с Еленой Дудич, т.к. зритель благополучно меня забыл за 5 лет, за исключением, конечно, тех, кто очень любил. А молодое поколение просто меня не знает, впрочем, как и многих других профессиональных актеров нашего театра, которые сейчас не у дел. Но не будем о грустном…
Кстати, мы долго думали, как «обозвать» серию спектаклей к моему дню рождения: это не бенефис, ведь дата у меня не круглая. В итоге получилось «Бабье лето Елены Дудич». И все это я затеваю ради своей мамы, дай Бог ей здоровья и долгих лет жизни, поэтому форма поздравлений будет чисто семейная.
— Кому принадлежит название «Бабье лето»?
Это «вкусное» название придумал наш директор Андрей Федорович Новиков. Когда он мне его предложил, я заулыбалась и сказала: почему бы и нет, мне нравится. А как нравится ему самому! Когда на афише набрали «Бабье лето с Еленой Дудич», он расстроился, как ребенок. Говорит: «Взяли мне все и испортили: букву «с» поставили!». Господи, дел-то! Как напечатали, так и уберем. Так что сейчас все в порядке: название вернули к первоисточнику.
— А спектакли и их последовательность вы выбирали сами?
— Выбирать было не из чего, т.к. за эти годы я выпала из репертуара. Поэтому спектакли, которые будут представлены, — все, что у меня осталось на сегодняшний день. Можно было бы еще включить «Ким», но для него уже не нашлось места.
— Какое значение для вас имеет каждый из этих спектаклей?
— Очень теплое отношение у меня к «Пижаме для шестерых». За много лет после «Трамвая «Желание» это моя первая серьезная работа, тем более, с очень хорошим профессиональным режиссером. Валентина Еренькова сама пашет как вол и умеет заставить работать других, при ней не схалтуришь, потому что просто не имеешь права не работать так, как она. Валентина Григорьевна верит в мою звезду, и, благодаря ей, она вновь стала восходить. В ее спектакле я играю с большим удовольствием, более того, пьеса Марка Камоллетти — благодатный драматический материал.
Что касается «Свободной пары», то это просто улет. Я сама получаю от спектакля массу удовольствий, а когда вижу, что зрителю тоже безумно нравится, это меня окрыляет вдвойне. После «Свободной пары» я летаю. Каждый раз отыгрываю его в состоянии эйфории, и тут же скажи мне сыграть его еще раз, я соглашусь, не раздумывая, с большим, с огромным удовольствием, даже несмотря на физическую усталость.
Ну а спектакль по пьесе Э. Шмитта «Оскар и Розовая дама» — это все, что есть у меня на сегодняшний день. Все, что я хотела и могла сказать, я попыталась вложить в него. А после того, что мы с Женей Белоцерковской пережили во время репетиций спектакля, уже ничего не страшно. «Только он вправе меня разбудить» — действительно какой-то итог, результат моего личного становления.
— Насколько тяжело вам было работать над ролью в спектакле «Только он вправе меня разбудить»?
— Начнем с того, что в то, что я смогу сыграть роль Оскара, просто никто не верил. Говорили: «Она никогда это не сделает, эту роль должна играть другая актриса, зачем директор с этим связывается…». Но Андрей Федорович был единственный, кто стоял на своем до конца. Хотя, в случае провала, он потерял бы большие деньги, тем более что «Только он вправе меня разбудить» — внеплановый спектакль. Да, он сомневался, что я это сделаю. Но, когда на худсовете обсуждали спектакль, от Андрея Федоровича в мой адрес прозвучал самый большой комплимент. Он сказал: «Дайте мне 100 самых лучших актрис, но я никого, кроме Елены Дудич, в этой роли не вижу». Это была лучшая похвала.
— Три года назад Алиса Фрейндлих в свой юбилей сыграла маленького Оскара. На фестивале «М@rt.Контакт-2006» орловский театр тоже представил работу по этой пьесе. Вы сравнивали эти спектакли со своим?
— Интересно, что когда у меня брали интервью перед премьерой спектакля, все в первую очередь спрашивали, не боюсь ли я после успеха орловского театра браться за этот материал? Нет, не боюсь, ведь со мной всегда рядом была Евгения Белоцерковская, на которую я могла во всем положиться. Тем более, что в том спектакле актрисе, исполнившей главную роль, намного проще, чем мне: у нее хотя бы есть массовка. А Алисе Бруновне, наоборот, тяжелее: она вообще одна.
Но я изначально против всяких сравнений. Если так, то нам ни одну классическую пьесу не надо брать, потому что где-то и когда-то это уже было. Безусловно, у каждого свое понимание и свое прочтение материала.
— Ваши первые ощущения при знакомстве с пьесой…
— …что мы с Женечкой Белоцерковской это сделаем, по крайней мере, очень хотелось это сделать. Я дала ей прочесть пьесу (а работать хотелось только с ней), и в Женю этот материал попал. Если бы этого не произошло, или он не попал бы в режиссера Андрея Гузия, спектакля «Только он вправе меня разбудить» просто бы не было.
— Как вам удалось выстроить столь обаятельный образ маленького Оскара?
— Я даже не знаю, как этот образ «слепился». Наверное, с Божьей помощью. С Божьей, Андрюшиной и Женькиной, потому что в то время мы одним воздухом дышали, на одном языке говорили. Даже по-актерски мы собрали этот спектакль Довольно быстро. Когда нам дали 2 месяца на работу, я сказала: «Вы что? Это же очень мало для такого материала!». Но через месяц все было готово. Андрей Гузий садился в зал, и мы устраивали полный прогон спектакля, как будто у нас уже завтра премьера. Если бы не техническая часть, бери — и показывай зрителю.
— Вам легко было работать с режиссером?
— Мне — да. С Андреем мы вместе работаем очень давно, и он меня просто с полувзгляда понимает. Сейчас, например, когда пересматриваешь спектакль «Только он вправе меня разбудить» на кассете, начинаешь обращать внимание на какие-то приспособления, находки и понимаешь, что никто, кроме Гузия, не смог бы нас с Женькой так точно к ним подвести. Он сам четко знал, чего хотел, какой результат нужно получить. По правде говоря, Андрей — сам большой ребенок. Я сразу сказала, что если мне удастся сыграть в этом спектакле его самого, то это будет абсолютный успех.
— То есть работа над этим спектаклем была в удовольствие?
Это было просто счастье: каждый день ходить на работу, сталкиваться с этим материалом и людьми, которые тебя с одного взгляда понимают. У нас такая команда сложилась: и Света Кульбацкая — звукооператор, и Наташа Устинович — помощник режиссера, и Сергей Запаскин — художник по свету. Без этих людей тоже ничего бы не получилось. Нам действительно было здорово работать вместе.
— Елена Алексеевна, было ли страшно вам, как матери, играть обреченного на смерть мальчика? Возможно, с вашей стороны в эту роль вложено больше материнского, чем детского?
— Не знаю почему, но играть Оскара мне не страшно. Конечно, первое осмысление материала было с материнской позиции. Это жуткое ощущение, но я все-таки попыталась увидеть ситуацию глазами ребенка. У Жени все-таки это чувство сильнее, ведь она в спектакле — Розовая мама. И потом, мы с Александром Пьянзиным выступали на Новый год перед этими детками обреченными. Я уверяю, что это абсолютно нормальные дети, и к ним нужно относиться только с этой точки зрения. Никаких соплей, никакой жалости быть не должно. О чем, собственно, и спектакль. Оскар же просто не выносит этих молчаливых родителей, всегда потерянного доктора Дюссельдорфа. Дети ведь чувствуют ложь, как никто. Почему он принял Розовую маму? Какая она у нас — никому спуска не даст! Только так с ними можно найти общий язык. Пусть они физически не до конца здоровы, но духовно они намного богаче нас. Поэтому, прежде всего, мне хотелось бы дать надежду и самим деткам, и их родителям.
— После этой роли вы стали по-другому относиться к жизни, к своим близким?
— Наверное, я стала добрее, терпимее в некоторых вещах, а в некоторых — наоборот. Что-то перестала принимать абсолютно, т.е. прежде были какие-то компромиссы, теперь их нет. Если раньше я была более сдержана в своих эмоциях по отношению к самым близким людям, теперь мне хочется постоянно кричать: люблю, люблю, люблю. Я боюсь, что могу чего-то не успеть в этой жизни, что не будет такой возможности. И этим спектаклем мы действительно говорим о любви. О любви к Богу, к детям, к людям — ко всем. Сейчас многое в жизни нами принимается как должное, но на самом деле оно стоит огромного труда. Нужно всегда уметь говорить «спасибо», просто быть благодарным, пусть даже за самую мелочь. Ведь, по большому счету, нам никто ничего не должен.