Смолякова, Р. Улицы моего детства / Раиса Смолякова // Веснiк Магiлёва. — 2017. — 31 мая. — С. 20.
Как-то прочла заметку в «Вестнике» о строительстве дома по улице Левая Дубровенка. Это улица моего детства. Недавно осуществилась моя мечта, и я стою перед мостиком. Напротив мостика когда-то стоял наш трехэтажный кирпичный дом. На металлической табличке цифры года постройки, которые тогда мне не удалось разобрать. Я еще в то время не ходила в школу. Но мне до сих пор кажется, что дом был построен в 17 веке, потому что вторая цифра была, по-моему, 7.
У входа в нашу квартиру третий этаж подпирала металлическая прямоугольная тонкая балка, которая в центре истончилась до бельевой веревочки и чуть была прогнута. Моего дома уже давно нет. На его месте какие-то два строения в виде старинной башни, которые ни раньше, ни в это посещение не вызвали во мне никаких эмоций, кроме чувства сожаления и невосполнимой утраты. Мне гак жалко, что построенные башни полностью закрыли огромную гору, с которой связано много событий в моей жизни и жизни моих соседей. Начало горы — это место моих первых игр с друзьями, место, где собирались и судачили обо всех и обо всем наши соседи, где они сжигали весь мусор перед Пасхой, где собирались ночью и признавались в любви молодые парочки, где выполняли все хозяйственные домашние дела (чистили примусы, а потом керогазы, трясли половики и вешали белье).
Гора с одной стороны спускалась от дверей нашей квартиры до самой Дубровенки. Она оставила два шрама, которые до сих пор у меня сохранились как память о гонках на санках. Гора была высокая и крутая. Огромные санки с широкими полозьями летели вниз с бешеной скоростью. Я всегда лежала на них, а моя первая в жизни подружка Таня Митько сидела, свесив ноги с санок. Так мы доехали до речки. Таня успела спрыгнуть, а я влетела в Дубровенку и врезалась в какую-то острую железяку и пробила себе череп. Ленивые соседи в это время выливали в речку помои и бросали все, что мешало в доме. В рану поместились две варежки моей средней сестренки Риты. В больнице мне наложили 4 металлические скобы. Во второй раз я пикировала в речку одна и пробила дырку возле уха. Зимой (особенно в гололед) забраться на гору было особым «искусством». С каким трудом тянули за веревку на гору тяжеленные санки по многу раз за день, но тянули! А спускаться было легко. На санках с ветерком — такой кайф! Без санок на «пятой точке», на деревяшке, а позже и на портфеле, пока мама не отругала за выпачканное пальто и поломанную застежку в портфеле. Я была меньшая в семье, поэтому приходилось донашивать вещи за сестренками. Эта «волшебная» гора научила меня преодолевать препятствия и закалила мой организм на всю жизнь. Поэтому я и вспоминаю ее как что-то одушевленное. О том, как мы ловили плотву и даже щучек в Дубровенке, в какие игры играли и о моих соседях, я писала несколько лет тому назад в «Вестнике», а сейчас очень хочется вспомнить о Пище-комбинате, который находился на одной черте с нашим домом и ради которого я в этот раз пришла на Дубровенку. Рядом с нашим домом стояло двухэтажное здание и пристроенная к нему длинная одноэтажная постройка, которая заканчивалась кирпичным забором с калиткой. Это был вход на Пищекомбинат. На месте серых, блеклых, но таких дорогих мне построек комбината сейчас возвышается красивейшее современное здание, которое продлилось еще на территорию частного одноэтажного дома. Увидев это новое здание, я от удивления остолбенела, на меня нахлынуло столько чувств и воспоминаний, что мне показалось, что земля уходит из-под ног. За Пищекомбинатом был глубокий овраг, в который самые отчаянные наши ребята очень редко лазили. Однажды Игорь Смольянов нечаянно туда свалился и просидел в нем до самого вечера, пока его родители и взрослые соседи не вернулись с работы. Этого оврага за высоким зданием теперь почти не видно. Чуть дальше комбината в таком же глубоком овраге были частные дома моих первых подружек детства, сестричек Вали, Лены и Тани Митько. Не увидела я двух домов друзей моей мамы — Вайманов-Литиных. Строительство еще продолжается. И думаю, что в следующий мой приезд, если он состоится, по левой стороне улицы вплоть до нового моста через Дубровенку будут возвышаться такие же красивые здания.
Уходят из жизни не только люди, но и предприятия. Очень много приятных воспоминаний у меня о Пищекомбинате, там работали просто хорошие люди. Мы с ребятами ходили в колонку за водой мимо него. Ассортимент продукции на протяжении многих лет, что мы жили на Дубровенке, менялся. Одно время там изготавливали конфеты: соевые в шоколаде и подушечки. Мы с ребятами идем в колонку или в лавку за керосином, нас подзывала какая-нибудь сердобольная работница комбината и бросала нам с балкона второго этажа конфеты. Мы складывали свои маленькие ладошки и пытались словить конфетку. Не всегда нам это удавалось, и конфеты летели да землю. Мы обтирали их от песка и клали в рот. Мама мне и сестренке приказывала ни у кого ничего не брать, а дарить то, что у нас было. Мне очень приятно было всегда отдавать, а не брать. Я отдавала конфеты своим подружкам. Одно время там пекли булочки и пряники. Я была симпатичная в детстве. Когда мы проходили мимо зарешеченного окошка, где пекли булочки, меня подзывала какая-нибудь тетенька и давала булочку. Из рук у меня ее тут же вырывала соседская ребятня и разрывала на кусочки. Тетенька пересчитывала нас и давала столько, чтобы всем хватило по половинке. На женщину кричали, она поднимала руки и говорила: «Кыш!». Одно время там делали ситро. Яблоки для него привозили на грузовых машинах. Кузов грузовика был набит ими до самого верха. Яблоки разлетались по дороге к комбинату, а мы «собирали урожай». Бумажные стаканчики из-под мороженого мы хранили, в них очень-очень редко работницы наливали нам воду, которая называлась крем-содой. Несколько месяцев там делали мороженое, но цех почему-то очень быстро закрыли. Когда я уже преподавала в школе, а на Дубровенке не жила, водила на экскурсию на Пищекомбинат своих учеников. Там нас угощали такими вкусными свежими пряниками, которые потом мне никогда не удавалось в магазине купить.
Улицей моего детства была Первомайская и прилегающие к ней скверы, переулки. Вдоль Левой и Правой Дубровенки не было ни одной торговой точки, кроме керосинной лавки. Керосинная лавка! Сколько часов мы простаивали возле нее. Я ее люто ненавидела. Простоишь в любую погоду часа два или еще больше. Первые счастливчики, которые чаще всего лезли без очереди, покупали 10 литров. Когда керосин кончался, очередь устанавливала квоту — по 3 литра. Но в это же время откуда-то появлялись люди и утверждали, что они здесь стояли. Часто, „выстояв огромную очередь, возвращались с пустым бидоном. Боялись показаться маме на глаза. Однажды в очереди какая-то тетенька вдруг так завизжала, что все бросились к ней. За шиворотом у нее бегала мышка, пытаясь вылезть, но еще больше запутывалась в одежде. Все помогали женщине. Насилу она освободилась. И мы видели убегающую мышь. Как же мы все боимся этого крошечного существа! Хоть и страшно было, но за керосином ходили.
По горе с Дубровенки мы поднимались и сразу попадали в самый центр улицы Первомайской.
Там были все магазины, где покупали продукты и разные вещи: от одежды, предметов домашнего обихода до ювелирных изделий. Здесь были парикмахерские, столовые, сберкасса, учреждение, где платили за свет, ресторан «Днепр», кинотеатр «Чырвоная Зорка», драмтеатр, музей, парк имени Горького и многое другое.
Первомайская была будто маленький город в одну улицу. Улица долгое время была пешеходной. Деревянные тротуары и даже часть дороги. Среди кирпичных домов оставшееся до сих пор здание, где раньше был универмаг, гостиница «Днепр» и ресторан с тем же названием. Это здание чуть-чуть изменилось, значительно изменились лишь функции помещений. На месте «Габровской стены» было кирпичное здание швейной фабрики имени Володарского, потом длинное деревянное жилое здание, во дворе которого мастеровые китайцы чинили обувь, точили ножи, лудили кастрюли, делали любые починки. Плохо говоривших по-русски, но с умелыми руками, китайцев одно время было много в городе. В это же время по знакомству, из-под полы, можно было купить красивейшие китайские цветные с узорами банные полотенца. Они не линяли и служили десятки лет. В магазинах «выбрасывали», т.е. продавали, невиданной красоты китайские скатерти, покрывала. Как только Хрущев разоблачил культ личности Сталина, пропали китайцы и закончилась дружба с этим талантливейшим народом. Перед этим домом был замечательный овощной подвальчик. Там всегда было много овощей и фруктов, которых нельзя было найти ни в одном магазине города. Заведовала им очень красивая женщина и наша соседка тетя Фаня Лишанская, которая жила на горке Правой Дубровенки. Дальше стояли 2 кирпичных жилых дома в основном с коммунальными квартирами. Первый этаж одного из них занимал галантерейный магазин (впрочем, назначение магазина часто менялось). Расскажу о том, что больше всего врезалось в мою детскую память.
Кинотеатр «Чырвоная Зорка». Какие огромные очереди приходилось выстаивать, чтобы попасть в кино! И стояли часами или покупали билеты у перекупщиков. Чтобы посмотреть фильм, нужно было знакомство или особая изворотливость. Использовали все способы. Когда шел знаменитый фильм «Тарзан», ребята залазили на высокие деревья и каким-то образом смотрели. Не знаю, что они видели, так как к тому времени я могла залезть только до самой низкой ветки. Все деревья были облеплены даже уже довольно взрослыми ребятами. Дом, где сейчас магазин «Богатырская еда» и другие торговые объекты, пожалуй, один из самых старых домов в городе. Рядом с «Богатырской едой» есть маленький магазинчик, который постоянно меняет название и хозяина. Раньше тут был малюсенький хлебный магазин. Очередь за хлебом была дальше нынешнего «Кристалла». Ее занимали в 6 утра, открывали магазин в 8, а продавали хлеб часам к девяти, а то и позже. Я с сестренкой стояла там до двух-трех часов дня, когда мы еще мало понимали в деньгах. Иногда стояли напрасно. Но когда все-таки достаивали хотя бы до одной буханочки (давали по одной или по две буханки в руки, количество устанавливала очередь), счастливее нас не было никого на белом свете. Буханка была горяченькая. От ее запаха кружилась голова. Клали ее за пазуху, чтобы не остыла, бежали на радостях так, что пятки сверкали.
В моей памяти столько незабываемых картинок и событий, которых бы хватило на целую книжку. Меняется город, становится красивее с каждым годом. Мое старое сердце радуется каждому новому дому, мосту, переходу. С днем рождения, мой родной Могилев! Живи еще много лет и хорошей с каждым днем. Я тебя очень люблю!