Легендарный Туров из Могилева

Более 40 лет назад на советские экраны вышел культовый фильм «Люди на болоте». Снял его известный кинорежиссер, могилевчанин Виктор Туров. В кинопрокате СССР этот фильм посмотрело 4,1 млн. зрителей! Кинокритики утверждали, что о белорусах лучше, чем этот экранизированный роман Ивана Мележа, никто еще не рассказывал и уж точно не показывал.

Могилевчане гордятся знаменитым земляком. Именем кинорежиссера Турова названа улица в родном городе, а на фасаде здания кинотеатра «Родина» открыта памятная доска. Ежегодно в областном центре проходит «Туровская осень» – цикл мероприятий, интересных встреч и кинопоказов, посвященных Виктору Турову.

Одно из таких однажды посетила заслуженная артистка России Елена Борзова – исполнительница главной роли Ганны Чернушки в легендарной картине. Мне повезло побывать на том вечере и из первых уст услышать воспоминания о самых ярких моментах работы актрисы с режиссером.

Человек

«Туров буквально растворялся в своих актерах, давал возможность слиться с тем материалом, который предлагал. На съемках фильма «Люди на болоте», никогда ничего не навязывая, он сумел погрузить нас в созданную им атмосферу, – говорит Елена Борзова. – Наверное, в этом его уникальность. Мы вообще не уделяли время теории: не говорили о сверхзадачах и о перспективе роли. Мне как молодой актрисе такой подход казался необычным. Постоянно хотелось подойти к нему и спросить что-нибудь умное, но, как ни странно, все было понятно. И самое главное – получалось это без труда и суеты… Виктора Тимофеевича давно нет с нами, но до сих пор весь актерский состав, которому посчастливилось работать с этим человеком, картину «Люди на болоте» считает главной в своей жизни».

Сегодня на счету Елены Борзо­вой десятки ролей в более чем 70 картинах. Среди которых «Next-2», «Евлампия Романова: маникюр для покойника», «Ранетки», «Последний кордон» и многие другие. Но роль Ганны стоит особняком. Такую душу, как у ее героини, ей больше никогда не приходилось играть.

Коренной москвичке образ белорусской дивчины Полесья на удивление подошел. Наверное, помогла генетическая память, ведь мама Елены родом из-под Смоленска. А тут уж рукой подать до уютных белорусских деревень, необыкновенной природы, протяжных народных песен.

Первая встреча с Туровым и первый съемочный день в Березинском заповеднике запомнились навсегда. Недоброжелатели предрекали режиссеру провал картины, если тот утвердит на главную роль «москальку». Туров не слушал советов, к зависти относился снисходительно, при этом умудрялся никогда ни с кем не ссориться.

И вот сцена на поле. Бабушки из соседних деревень научили дитя асфальта держать в руках серп, жать жито, правильно завязывать онучи, а вечером накормили бульбой со шкварками и все это дело дали запить молоком. У городского человека кишки бы навылет, а у Елены ничего. После такого изобилия еды из печки «кинокорм» уже не подходил. Все чаще Лена просиживала у гостеприимных местных жителей, слушала рассказы о войне, пропитывалась духом белорусских традиций. Больше всего девушка подружилась со своей тезкой по фильму – бабулей Ганулей. Ее давно нет на этом свете, а вот память о доброте старушки навсегда осталась в сердце.

Учитель

«Изначально туровский фильм заканчивался по-другому, сценой, в которой Ганна после своего замужества смотрит на толпу людей, строящих дорогу в светлое будущее, и в глазах у нее застыл один вопрос: «Что мы все здесь делаем? Почему мы должны ломать свою любовь и переделывать наново тот уклад жизни, который нам дорог?» – рассказывает артистка.

– То, что Туров снимал кино не о становлении советской власти на деревне, а про то, как эта власть уродовала национальное культурное самосознание человека, я поняла только на первом просмотре. Но Госкино перекроило «Людей на болоте» по-своему. Финальную сцену загнали куда-то в середину, тем самым разрушив гармонию. В первом варианте не было пустот и пауз, кино смотрелось на одном дыхании. Увы, но Госкино занималось в те времена страшными вещами».

В один из съемочных дней Ганна с Хадоськой должны были под дождем собирать картошку. Этого дня Борзова ожидала с ужасом, ведь горький опыт съемок в фильме «Лес» по Островскому под холодной струей из брандспойта уже был. Ту сцену режиссер Владимир Мотыль пере­снимал три раза. От ледяной воды, казалось, слезет кожа.

Туров не был бы Туровым, если бы на съемочную площадку приехала поливальная машина с холодной водой. Воду подогрели, кроме того, артистов несколько раз переодевали, поили горячим чаем.

– Это что, Голливуд? – недоумевала Борзова.

– Нет, это моя забота, – улыбался Туров.

Когда оператор вдруг заорал: «Борзова, как ты поворачиваешься, этот ракурс тебе не идет, ты страшная!», Лена сильно испугалась. Тогда режиссер подошел к Зайцеву и спокойно на ушко сказал: «Дима, как бы она ни повернулась, берешь камеру и переставляешь. Не надо кричать, ты ее сбиваешь, она же играет».

Если Виктор Туров делал какие-то замечания, то буквально шептал их на ухо.

Так было и в сцене борьбы с Ефимом. Ганна с силой оттолкнула его от себя и с такой злобой прошипела: «Ну ты, корч паганы!», что Туров отшатнулся.

Режиссер подошел к актрисе и посоветовал:

– Лен, не надо ненависти. Ты ведь отказала ему, так сделай это мягко. Он все-таки мужчина, который к тебе неравнодушен.

По молодости лет все хитросплетения борьбы характеров Борзова до конца не улавливала. Только со временем поняла, что Туров не мог пойти примитивным путем. Награда тому – живая, душевная картина.

Друг

«На церемонию награждения на Филиппины, где нам давали Гран-при, мы собирались ехать вдвоем с Туровым. В то время я уже родила своего первенца и сидела в декретном отпуске. Но мой театр не отпустил меня, побоявшись, что изменю своим политическим взглядам, – вспоминает Елена Борзова. – Зато вместе с Виктором Тимофеевичем мы поехали за второй наградой в Чехословакию, в Карловы Вары. В один из дней, как раз, когда туда же нагрянул министр культуры Ермаш, мы с Туровым уехали. Весь день гуляли по Праге. Он показал мне все достопримечательности. Приехали поздно вечером, сели за стол. Напротив – куча начальников во главе с Ермашом. Тот сердито смотрит на Турова и спрашивает:

– Виктор Тимофеевич, куда это вы уехали в то время, когда министр приехал?

Туров по-детски засмущался и говорит:

– Показывал Лене Прагу.

Все замолчали и только по углам шушукались, мол, понятно, почему он с ней так возится. В остальное время Виктор Тимофеевич все вечера был рядом и, как только на меня обращал внимание очередной начальник, всем своим видом показывал: место занято. За что мой муж, когда мы вернулись, был ему очень признателен».

В Праге режиссер и актриса встретились с давним приятелем Турова – итальянским режиссером, неореалистом Джузеппе Де Сантисом, который высказал свое мнение: «Люди на болоте» – очень эротичное кино».

Туров подобного не ожидал. Де Сантис объяснил: «Мы обнаженной натурой не добиваемся такого эффекта, как сумели вы, застегнутые на все пуговицы. По одному взгляду героев друг на друга понимаешь, что там такое, отчего по коже бегут мурашки».

И тогда Борзова поняла, почему в «Дыхании грозы» (продолжение фильма «Люди на болоте»), которое начинается любовной сценой в лодке, Туров не сдержался и единственный раз повысил на нее голос.

Режиссер опоздал на съемки, Ганна и Василь (его играл Юрий Казючиц) не дождались и убежали с площадки. Пока их искали, распогодилось и засияло солнце.

– Лена, какие ж вы дураки! – кричал Виктор Тимофеевич. – Я такую вещь хотел снять! Не эту пошлость, а неземную красоту любви. Чтобы вам обзавидовались все.

И действительно, в итоге у него получилось гениально. «Люди на болоте» можно показывать в любой киноакадемии и учить на этой картине будущих режиссеров.

Виктория БОНДАРЧИК