Войтик, И. Николай Судзиловский-Руссель: эпохи и континенты могилевского гимназиста / Ирина Войтик // Государственный контроль. — 2016. — № 3. — С. 82—87.
«Первый и последний энциклопедист XX века» — так именует «Новейший философский словарь» Николая Судзиловского-Русселя, Могилевского гимназиста, который остался в истории общества, политики, науки. Врач, публицист, философ — он неизменно следовал принципу «делай, как должно, и будь, что будет». Обостренное чувство справедливости привело Судзиловского к народничеству в России, но как революционера его знают также в Болгарии, Румынии, США, Японии, Китае. Он был сенатором и президентом парламента Гавайев—это самый известный факт его биографии. Но в реальности жизнь Судзиловского так фантастична, что даже гавайское президентство—лишь один ее эпизод. Он знал восемь основных европейских языков, а еще—болгарский и румынский, кроме того, гавайский, китайский, японский. В каждой новой стране он выучивал язык, сначала говорил, потом писал и публиковался. Доктор Руссель принадлежит нескольким эпохам и континентам, а истоки его невероятной судьбы — в Беларуси.
Ирина ВОЙТИК, «ГК»
Как закалялась сталь
Николай Судзиловский родился 3 декабря 1850 года в Могилеве в обедневшей дворянской семье. Его отец Константин Судзиловский был коллежским асессором, секретарем Могилевской палаты гражданского и уголовного суда. В семье, не знавшей особого достатка, было восемь детей, понятно, что старший Николай помогал матери по хозяйству, а отцу—по службе, возился с младшими братьями и сестрами. Подростком 14 лет после восстания 1863 года в Польше, Литве и Беларуси он начал четко разделять людей на «наших» и «не наших». Так назвал главы романа «Былое и думы» Александр Герцен, заразивший демократическую молодежь нигилизмом. На Могилевского гимназиста повлияли также сочинения Чернышевского, Писарева, Добролюбова.
Окончив гимназию, в августе 1868 года Николай Судзиловский поступил на юридический факультет Петербургского университета. Критично оценивая учебные заведения царской России, он называл их «орудиями полицейской муштровки, инкубаторами чиновничества», где головы студентов забивают «метафизическим, лингвистическим и теологическим» хламом. Естественно, что первокурсник присоединился к студентам-нигилистам. И для этого был серьезный повод.
Осенью 1868 года в Петербурге возобновились студенческие волнения, которые стали первым открытым оппозиционным выступлением. Судзиловский вместе с товарищами организовывал митинги и протестные акции, которые проводились с пугающей частотой. В ночь на 14 марта 1869 года полиция провела массовые аресты, а через неделю девять студентов стояли перед университетским судом: пятеро были исключены из вуза и высланы из столицы… В мае Николай, которому тоже грозил арест, подал ректору университета прошение об отпуске. Просьба была удовлетворена, и в июле он перевелся в Киевский университет, на медицинский факультет. (По распоряжению министра просвещения всех студентов, выбывших из Петербургского университета, можно было зачислять лишь в периферийные вузы). На поддержку семьи юноша не рассчитывал— отец работал один и отдавал долги за имение, купленное в селе Фастово Мстиславского уезда. Самостоятельная жизнь Судзиловского продолжилась в Киеве.
Идеолог народничества Петр Лавров вспоминал, что «киевское студенчество оживилось, когда осенью 1869 года в местный университет приехали изгнанные за беспорядки студенты из Петербурга». В Киеве появилась студенческая касса, библиотека и столовая («кухмистерская»), а также кружки самообразования. Судзиловский организовал в Киевском университете первый такой кружок, через полгода в нем было несколько десятков человек.
Николай подал идею начать обновление человечества со «свободной Америки», где планировали создать земледельческую коммуну, ядро которой должны были составить студенты-медики. Первая, из трех человек, группа «американцев» отправилась в штат Канзас в 1872 году. А весной 1873-го еще три человека, включая Н. Судзиловского, тоже направились за океан, по плану предполагая на неделю-другую остановиться в Швейцарии. В Цюрихе часто звучала русская речь (здесь, к слову, жила его сестра Евгения, в отличие от родины альпийская страна была открыта для женщин, стремившихся к эмансипации и образованию). Здесь можно было встретить не только профессиональных революционеров, но и отцов русского народничества Михаила Бакунина и Петра Лаврова. Для революционеров-практиков Николая Судзиловского и его киевского соратника Владимира Дебогория-Мокриевича это была прекрасная питательная среда. (Оба попали под очарование Бакунина с его идеями анархизма, но Николай не разделял их полностью, он писал: «…я знаю, что там, где отрицают власть, завтра же начинают заново создавать ее»). Новые идеи заслонили киевским студентам их американский проект: да и первая группа, столкнувшись за океаном с неудачами, просила оплатить обратную дорогу. Но денег не было, и Судзиловский с двумя товарищами отправился на строительство Сен-Готтардского тоннеля, но чернорабочие там были не нужны. Друзьям пришлось пешком идти в Женеву, а позже Судзиловский вернулся в Российскую империю.
В Киеве осенью 1873 года он возобновил учебу в университете, работал в лабораториях и клиниках. Но рутина скоро наскучила деятельному студенту: он начал переправлять революционную литературу из Киева в Петербург. «Книжное дело» сделало Судзиловского «летучим» пропагандистом. Революционеры-народники мечтали жить собственным трудом, идти в народ. Судзиловский вступил в артель плотников, другие тоже занимались «черными» работами, заработок вносили в общую кассу, вместе питались. Так в конце сентября 1873 года возникла Киевская коммуна, ее организатором начальник городских жандармов называл Н. Судзиловского. И не ошибался. И революционерами, и властями Киевская коммуна считалась самой сильной организацией народников в середине 70-х годов, в ней было 30 известнейших революционеров-на-родников. В феврале 1874 года Николай колесил по Киевской губернии, а вернувшись в Киев узнал: накануне полиция провела в коммуне обыски, коммуна разгромлена, нужно переходить на нелегальное положение.
Судзиловский поселился в Ананьевском уезде Херсонской губернии, занимался пропагандой среди местных крестьян. Часто выезжал в Киев, Чернигов, Одессу. В Одессе познакомился с руководителем будущей «Народной воли», главным организатором покушения на царя Андреем Желябовым. Хождение в народ продолжилось. Для этой миссии 23-летнему Судзиловскому определили Поволжье — Покровск и Николаевск (ныне — города Энгельс и Пугачев). В марте 1874 года он приехал в Николаевск, где сдружился с заведующим больницей Александром Кадьяном. Доктор Кадьян, выпускник Петербургской медико-хирургической академии, разделявший взгляды народников, помог Судзиловскому устроиться фельдшером в арестантское отделение местной больницы.
В июне 1874 года в Николаевске революционеры готовили побег заключенных из тюрьмы, но попытка не удалась. Начались аресты, один из них — на квартире доктора Кадьяна. Чудом избежав ареста, Николай в тот же день покинул Николаевск. Полиция преследовала беглеца, а он, притворившись немецким колонистом (Судзиловский бегло говорил по-немецки), сумел добраться до Нижнего Новгорода. Под фамилией Николаев, давно небритый, в синей рубахе и с трубкой в зубах он сумел скрыться и перебраться в Москву, а оттуда — на Могилевщину, в Фастово, имение родителей. Потом переехал в Черниговскую губернию, где была дома на каникулах невеста—Любовь Савич, слушательница Киевской консерватории. Судзиловскому удалось уговорить Любу покинуть родительский дом и Россию, невеста согласилась приехать к нему, как только он найдет работу. Он принял твердое решение — эмигрировать и вести революционную борьбу.
Летом 1874 года народники оказались под жестким прессом: в 37 губерниях начались аресты (под них попало 1400 человек). К концу года движение было почти разгромлено. После четырехлетнего следствия, 23 января 1878 года в Особом-при-сутствии Правительственного сената был вынесен приговор. Когда в суде рассматривались эпизоды о Киевской коммуне, имя Судзиловского звучало так часто, будто судили его. Но из всей Киевской коммуны только ему и удалось скрыться. Так, в 25 лет студент пятого курса был вынужден бежать из своей страны, медицинский факультет в университете в Киеве он так и не окончил.
Белорусский народник двинулся в Одессу. Это был опасный путь, ведь у каждого жандарма Российской империи уже имелся список 53 беглецов — особо опасных государственных преступников. В циркуляре под № 10 значилось: «Судзиловский Николай Константинович. Бывший студент, сын отставного чиновника губернского города Могилева. Лет 25, роста немного ниже среднего, волосы русые, лицо чистое, нос довольно большой, борода редкая и небольшая, одевается неряшливо, по костюму похож на мастерового».
Еще более 30 лет он входил в список самых разыскиваемых государственных преступников Российской им- » перии. В критических ситуациях Судзиловский не раз демонстрировал железное самообладание. И в Киеве, и в Одессе он задержался недолго и остался неузнанным: трудно было соотнести с полицейским циркуляром молодого модника, который частенько гулял по Дерибасовской в компании «золотой молодежи».
В Одессе Судзиловский рассказал о делах в Поволжье товарищам (среди них был Андрей Желябов).
Там же в Одессе Николай сдружился с молдаванином Николае Зубку-Кодряну, который считается одним из основателей румынского социалистического движения. Соратники организовали Судзиловскому переход через румынскую границу.
Призрак бродит по Европе
После поражения Парижской коммуны крупнейших революционеров Европы,лидеров I Интернационала как магнит притягивал Лондон.
Сюда и направился Судзиловский.
В британской столице жили Карл Маркс и Фридрих Энгельс, 23 января 1875 года на митинге в честь 12-й годовщины восстания в Польше, Литве и Беларуси могилевский народник познакомился с ними — все трое выступали на митинге. Политическая жизнь в Лондоне бурлила, и все же, как писал Судзиловский, «из всех больших городов мира более всего одиноким чувствуешь себя в Лондоне». И это притом, что к Николаю приехала невеста Любовь Савич. Скоро они стали мужем и женой.
В судьбе Судзиловского принял участие Петр Лавров, идеолог революционного народничества, член «Земли и воли». Как руководитель Вольной русской типографии и журнала «Вперед» Лавров заказал Николаю серию статей о русских голодающих губерниях. Судзиловский быстро принял лестный и сулящий заработок заказ, который к тому же помог подтянуть английский. Он согласился и на еще одно предложение Лаврова: стать посредником между группой «Вперед» и болгарскими революционерами во главе с Христо Ботевым. (В 1863—1865 годах Ботев учился в гимназии в Одессе, в 1867 году вернулся в Болгарию, но из-за преследования турецких властей переехал в Румынию. Встреча Ботева и Судзиловского произошла в Бухаресте в 1875 году).
Николай без сожаления оставил Лондон: материальное положение семьи оставалось нестабильным, работа в редакции у П. Лаврова почти не давала средств. В Бухаресте (центре болгарской эмиграции) служил ассистентом хирурга старый друг Николае Зубку-Кодряну, Судзиловский надеялся, что он поможет с работой, медиков в Румынии не хватало. Кроме того, на Балканах крепло национально-освободительное движение—разве мог остаться в стороне белорусский бунтарь? Ведь он считал себя «практическим революционером» и, как и его товарищи, полагал, что события на Балканах станут прологом восстания в России. В октябре 1875 года Николай начал революционную активность в Бухаресте, где нашел место ассистента в хирургической клинике, и одновременно посещал занятия на пятом курсе медицинского факультета Бухарестского университета.
Надо сказать, что политэмигранты, особенно из Российской империи (в первую очередь, Зубку-Кодряну и Судзиловский-Руссель) были зачинщиками социалистического движения в Румынии.
В XIV-XV веках Балканский полуостров захватили турки-османы. Для южных славян, греков, румын, молдаван, армян наступило тяжкое время. Не раз вспыхивали восстания: в 1875 году—-в Боснии и Герцеговине, в апреле 1876 года — в Болгарии. Апрельское восстание потерпело поражение, но подтолкнуло Россию выступить в защиту Болгарии. Осенью 1876 года началась мобилизация, а в апреле 1877—российское правительство объявило войну Турции. В русско-турецкой войне 1877-1878 годов участвовали несколько полков белорусского формирования, многие наши земляки шли в армию добровольцами. Одним из первых вступил в Болгарию 54-й Минский пехотный полк, оборонявший Шипку. На Балканах воевали Белорусский и Гродненский гусарские полки, Брестский, Литовский и Белостокский пехотные полки, на Кавказе — Несвижский гренадерский полк.
К приезду Судзиловского и его жены Любови Савич в Бухарест революционный демократ, поэт и мыслитель-материалист Христо Ботев фактически уже возглавил Болгарский революционный центральный комитет, который готовил восстание против турок. Политэмигрант Судзиловский принял в этом самое активное участие. Маленький домик молодой семьи на окраине Бухареста стал не просто штабом восстания, но и центром подготовки болгарских четников (чета — вооруженный отряд в национально-освободительной борьбе болгарского народа), а также оружейным мини-арсеналом. Н. Зубку-Кодряну, И. Судзиловский и X. Ботев бедствовали: все свои деньги они отдавали на оружие для восстания. Жена белорусского народника с трудом мирилась с этим.
Судзиловский и Ботев разработали план похода четы в Болгарию, он начался в апреле 1876 года. К несчастью, турецким войскам сразу же удалось нанести повстанцам страшный урон, а 20 мая начали последний бой на горе Вол 200 четников X. Ботева. Вооруженные кремневыми ружьями, холодным оружием и лишь несколькими пушками четники лихо сражались, но силы были неравны — всех настигли пули. Погиб и Христо Ботев, эту потерю Судзиловский тяжело переживал. Но он продолжил революционную деятельность в Румынии.
В 1877 году Судзиловский защитил докторскую диссертацию на важнейшую для военной медицины тему: «Антисептический метод лечения в хирургии». На титуле написанного по-румынски диплома, а также в документе о получении ученой степени — впервые появилась новая фамилия Николая Судзиловского—Руссель (в переводе — «русский»). Он сменил фамилию по политическим мотивам: к Румынии приближались русские войска, а политэмигрант Судзиловский входил в список опасных государственных преступников России.
В 1877-1878 годах он расширил свою медицинскую практику — трудился в Бухарестском центральном госпитале, ездил на театр военных действий к русским войскам. Молодой хирург и его методы спасли сотни раненых и больных (заслуги доктора Русселя отмечены Румынской золотой медалью). К тому же революционеры продолжали в войсках пропаганду, она получила такой размах,что царское правительство стало побаиваться поражения армии не от противника, а от «внутреннего врага». В конце 1878 года румынские власти удалили из Бухареста всех недругов царизма. Уехал из столицы и Николай Судзиловский, его уже ждало место врача в провинциальном Галаце. Следующим пристанищем Судзиловского стали Яссы, и тут врачебная практика сочеталась с лидерством в социалистическом кружке и редактированием социалистической газеты «Бессарабия». Позже одной статье на румынском языке Николай дал символичное заглавие «Че е де факуль?» — «Что делать?» (как роман Н. Чернышевского).
На 18 марта 1881 года Судзиловский назначил в Яссах манифестацию по случаю 10-летия Парижской коммуны, началась подготовка, совпавшая с убийством русского царя Александра II. Российский консул в Яссах выразил румынским властям протест по поводу политической демонстрации. Префект Ясс запретил манифестацию, но она все-таки состоялась. В другом месте. В Галаце прошел митинг под красным флагом в честь Парижской коммуны и борцов за свободу России. Румынские власти быстро выпроводили политэмигрантов: доктора Русселя и его товарищей после месячного заключения под конвоем доставили в порт и на пароходе отправили в Константинополь, где Судзиловский должен быть выдан русским властям по обвинению в организации беспорядков. Его ждала каторга…
Поразительно, но доктор Руссель сагитировал капитана корабля, и тот отдал ему свой мундир, чтобы неузнанный Николай исчез в Константинопольском порту, где его караулили жандармы. Так он оказался в Турции, после нее ждал Париж, путь в который лежал через Женеву. Именно в Женеве (в 1881 году) он отказался от народничества в пользу марксизма и группы «Освобождение труда», сошелся с Георгием Плехановым. Швеция, Австрия, Италия, Испания— в клиниках и лабораториях этих стран доктор Руссель изучал фармакологию, бактериологию, офтальмологию.
И снова судьба связала его с Болгарией, которую он желал видеть демократической страной. Но эти планы оказались преждевременными. Неудача постигла Судзилов-ского и в семейных отношениях: жена с дочерьми Верой и Марусей уехала в Черниговскую губернию. Доктор Руссель задумался об очередном отъезде — на этот раз в США.
Американские горки: то взлет, то паденье
В августе 1887 года Судзиловский по приглашению брата прибыл в США, сначала жил в Нью-Йорке, а с октября — в калифорнийском Сан-Франциско. Здесь доктор Руссель открыл частное лечебное заведение. Ему помогала получившая степень доктора Бернского университета Леокадия Шебеко. Племянница Вадима Шебеко (он с 1913 года был губернатором на Гродненщине, а с 1916-го—градоначальником Москвы), она порвала с семьей и разделила судьбу политэмигранта Судзиловского-Русселя. В Сан-Франциско врачебная практика приносила доктору Русселю стабильный доход, можно было отправлять деньги на Могилевщину и на содержание дочерей.
Несмотря на материальное благополучие, демократическая Америка вызывала у Судзиловского критику: «Штаты представляют собой государство, основанное на крайнем индивидуализме… Они — центр мира, а человечество существует для нихлишь настолько, насколько оно необходимо для их личного удовольствия… Опираясь на могущество своих капиталов, как раковая опухоль они всасывают в себя жизненные соки из окружающей среды без пощады». Что и говорить, сан-францисские газеты отказались печатать статью «По Калифорнии». Зато русская диаспора горячо полюбила белорусского доктора, и в Америке выступавшего защитником сирых и убогих. Принципиального и отзывчивого доктора Русселя избрали вице-президентом местного Греко-русско-славянского благотворительного общества.
И тут случилась шумная история — Судзиловский противостоит представителю Русской православной церкви в Америке епископу Алеутскому и Аляскинскому Владимиру. Дело в том, что среди верующих поползли небеспочвенные слухи о разврате, воровстве и лжи епископа. Николай Константинович несколько месяцев собирал документы, изобличающие проходимца в рясе, а затем организовал многолюдный митинг прихожан, направивших обер-прокурору Синода Константину Победоносцеву и русскому царю требование отозвать священнослужителя, «погрязшего в пороках». Судзиловский привлек внимание общественности к таким фактам, а в итоге сам был предан анафеме. Скандал разгорался и попал в американскую прессу, вмешалась прокуратура штата. В ситуации был вынужден разбираться обер-прокурор Синода. К. Победоносцев, признав факты, обратился к Н. Судзилов-скому: «вы же понимаете, какой это удар по престижу России, которую мы оба любим, хоть и стоим на разных политических позициях — я вас прошу, давайте замнём этот скандал». Судзиловский не смог отказать обер-прокурору. В конце концов епископ Владимир сбежал из Америки, на его место прибыл новый, но вскоре Руссель узнал, что «умалишенный» Владимир назначен викарным епископом в Воронеже.
Несмотря на смелые высказывания доктора Русселя, насторожившие официальный Вашингтон, в 1892 году • он получил американский паспорт. Однако борьба отняла у него массу душевных сил. Смертельно уставший Николай Судзиловский задумал поселиться на крупнейшем архипелаге Тихого океана — Гавайях, среди канаков, еще не отравленных пагубными плодами цивилизации.
В 1892 году Николай Руссель, устроившись врачом на пароход, отправился на Гавайские (Сандвичевы) острова вместе с женой. (Позже на какое-то время к ним на Гавайях присоединилась сестра доктора — Евгения Волынская). Сначала Су-дзиловские поселились на острове Оаху: домик в кокосовой роще, рядом — Тихий океан, райский уголок. Но за полтора года деньги, заработанные в Сан-Франциско, иссякли, пришлось ехать в Гонолулу, лечить глазные болезни. Тем временем Николай Константинович арендовал на острове Гавайи 160 акров земли и начал разводить кофе, бананы, ананасы и цитрусовые. Он решительно взялся за новое дело и в 90-е годы создал в тихоокеанских тропиках образцовое хозяйство. Скромная ферма превратилась в экспериментальную станцию, где было около 100 видов флоры. Многие растения из хозяйства Судзиловских рассеивались по архипелагу. Доктор медицины стал уважаемым экспертом в агрономии.
На Гавайских островах, расположенных в центре северной части Тихого океана, в XII— XIII веках жили полинезийцы и переселенцы с Таити (создатели местной государственности). В XVIII—XIX веках с приходом белого человека (в 1778 году тут высадились англичане Джеймса Кука) все изменилось. Пришельцы хотели выжать максимум из новых земель: например, целью американцев был тростниковый сахар и ананасы. На Гавайях родилась империя «Dole», она и ныне позволяет США сохранять мировое лидерство в выращивании ананасов. Американцы скупили всю пригодную для сладкого бизнеса землю, заполучили в аренду стратегическую бухту Перл-Харбор.
В 1891 году на гавайский престол вступила королева Лилиуо-калани, стремившаяся восстановить реальную власть предков. Но сторонники присоединения Гавайев к США совершили переворот и сместили правительницу. В итоге 4 июля 1894 года была провозглашена Республика Гавайи, которую возглавил представитель ананасного клана Сэнфорд Доул. В 1898 году республика вошла в США как самоуправляемая территория (с правом избирать собственный парламент). В 1959 году Гавайи стали 50-м штатом США.
Коренных гавайцев на островах было не больше половины населения, остальные — американцы, англичане, немцы, португальцы, и особенно много было японцев и китайцев. Именно азиаты и гавайцы работали на плантациях и рыболовных промыслах. Это было настоящее рабство, и почти каждому трудяге нужна была медицинская помощь. Судзиловский-Руссель многим помогал как врач, лечил бесплатно и местных сельских жителей— канаков. Коренные гавайцы называли его Каука Лукини — «добрый русский доктор». В написанных по-английски статьях того времени он писал: «Чтобы на Гавайских островах избежать полного вымирания коренных жителей, необходимо радикально изменить условия их жизни — обеспечить рабочих сахарных и кофейных плантаций сносным жильем, закрепить законодательно и наладить охрану труда, ввести материальное обеспечение в случае болезни».
В 1898 году Судзиловский вступил в очередную схватку с истеблишментом. На Гавайях соперничали две проамериканские политические партии — республиканская и демократическая. Доктор Руссель стоял у истоков третьей партии — гомрулеров (независимых), это была партия канаков. Она выдвинула Н. Русселя кандидатом в сенат. В конце 1900 года после выборов гомрулеры получили в парламенте большинство (20 из 30 мест в высшей палате и 9 из 15 — в верхней). Президентом парламента Гавайев был избран доктор Руссель.
На весеннюю сессию 1901 года он подготовил программу справедливых реформ (они касались всего: от самоуправления, налогообложения и здравоохранения, до отмены смертной казни и продажи спиртного). Президент Гавайской республики Н. К. Судзиловский-Руссель требовал от президента США ограничить права губернатора архипелага, но вместо этого Гавайям было предложено стать штатом федерации. Противоречия между Гавайской республикой и официальным Вашингтоном нарастали, а положение главы сената обязывало Н. Русселя быть выше партий. Увы, несколько подкупленных капиталистами канаков не поддержали в парламенте своего лидера, сенат отклонил инициативы доктора Русселя. Он тяжело переживал неудачу и в знак протеста 1902 году покинул депутатское кресло, подав в отставку. Вскоре доктор уехал в Шанхай.
Азиатский тигр
В Шанхае Судзиловский-Руссель снова занялся медициной, во-первых, чтобы поправить финансы, а во-вторых, чтобы замаскировать свои политические планы. А они были ошеломляющими — «практический» революционер надумал с помощью китайских хунхузов (их банды промышляли в Маньчжурии, на севере Китая, и в прилегающих районах Дальнего Востока) напасть на несколько сибирских каторг, осводобить политических ссыльных и переправить их в Китай. Но начавшаяся в 1904 году русско-японская война вынудила Русселя отказаться от этой операции, он вернулся на Гавайи.
И уже в мае 1905 года он обратился к японскому консулу на Гавайях. Хотел ехать в Японию, чтобы просвещать в лагерях русских пленных. Конечно, больше думал о революционной социалистической агитации, чем о просвещении. В это время в Стране восходящего солнца находилось около 70 тысяч русских военнопленных. Через месяц Николай Константинович уже был в Иокагаме, потом — в Кобе. Там после позорного Цусимского сражения собралось множество военнопленных. Одним из них был будущий писатель, а тогда матрос броненосца «Орел», Алексей Новиков-Прибой. «В Японию прибыл доктор Руссель, президент Гавайских островов, давнишний русский политический эмигрант. Он начал издавать для пленных журнал «Япония и Россия», на его страницах я тоже иногда печатал маленькие заметки. По тактическим соображениям журнал сначала был умеренным, но постепенно становился все революционнее». Кроме обличающих самодержавие статей Руссель занялся распространением нелегальной литературы и агитацией пленных. Она оказалась успешной, идеи революционного переустройства овладели умами многих. Доктор Руссель снова тревожил чиновничий корпус России — за ним в Японии началась слежка. Больше того, по настоянию министра иностранных дел России Судзиловского лишили американского гражданства.
После заключения Портсмутского мира с Японией в августе 1905 года царизм направил все силы на подавление революции. В противостоянии реакции принял участие и Н.Руссель— он вынашивал новый грандиозный план: вторжение с Дальнего Востока революционных сил в царскую Россию. Тогда в Маньчжурии дислоцировались 600 тысяч русских солдат, недовольных порядками в армии и политикой царизма. Недовольные нередко бунтовали. Например, в 1906 году во Владивостоке во время бунта был убит генерал Селиванов. Но восстание оказалось преждевременным…
Находясь в Японии, Николай Константинович продолжал печататься, начал издавать в Нагасаки журнал «Япония и Россия». В апреле 1906 года было создано «Восточноазиатское отделение русской революционной партии», оно имело свой печатный орган — газету «Воля» (за два года Судзиловский напечатал 50 статей в этой газете). Его публикации замечали не только русские политэмигранты, статьи находили понимание и у местных революционеров. Например, в декабре 1906 года в Нагасаки к Н. К. Судзиловскому приехал Сун ЯтСен, который возглавлял первую массовую партию китайских революционеров («Объединенная революционная лига Китая»), Между двумя революционерами завязалась дружба, продолжавшаяся многие годы. А великий индийский поэт и мыслитель Рабиндранат Тагор, знакомый с творчеством и философией Н.К.Судзиловского, называл его самым интересным славянским писателем XX века.
В 1906-1907 годах из-под пера Судзиловского вышло немало статей, брошюр, книг. Он участвовал в создании колоний русских политэмигрантов в Ванкувере (Канада), Маниле (Филиппины), Коломбо (Цейлон), Сан-Франциско (США). В 1907 году организовал издательское и книготорговое товарищество «Дальний Восток», издания которого распространялись в Харбине, Владивостоке, Благовещенске, Хабаровске. Десятки экземпляров его книги «Последовательная демократия» попали в США. Широко известны также труды Н. Судзиловского «Мысли вслух» (1910), «Восток и Запад» (1916), «Откровенные слова» (1917). К слову, книга «Мысли вслух» — своеобразное подведение Н. Руссселем итогов его идейной эволюции, отражение того, к чему он пришел за годы революционной практики.
Следующие несколько лет для Николая Константиновича стали трудными: спад революции, ухудшившееся здоровье, в конце 1909 года у доктора умерла жена Леокадия Викентьевна. Почти в 60 лет он остался один и был в отчаянии. Но снова ветер странствий понес его навстречу неведомой судьбе. Теперь его путь лежал на Филиппины. Сначала Николай Константинович остановился в Маниле, помогли знакомые политэмигранты, с чьей помощью он купил клочок земли на берегу залива Моро на острове Минданао. Сюда к Судзиловскому приехали дочери — Вера и Мария, которые жили с отцом на Филиппинах до апреля 1911 года. Минданао, Миндоро, Негрос— эти острова Филиппинского архипелага почти на пять лет стали домом для белорусского изгнанника. Здесь Судзиловский открыл частную лечебницу, организовал для местных жителей библиотеку и молодежный клуб, печатался в филиппинских газетах со статьями в защиту местного населения. На время активность доктора Русселя ограничивается только филиппинскими интересами.
Финальный аккорд
И только весной 1914 года Николай Судзиловский-Руссель со своими статьями вернулся в междунардную общественную печать. Не прошло и полугода, как 1 августа началась Первая мировая война. В 1915 году доктор переехал в японский Нагасаки, ближе к родине. Возвращаясь с Филиппин, он взял на воспитание двух мальчиков-сирот Гарри и Дика. В Нагасаки нанял прислугу-японку (источники зовут ее мадам Охара), она стала третьей женой Русселя, в семье появилось прибавление — сын Ясумицу Охара и дочь Флора.
Поступавшие от прежних соратников предложения возобновить революционную пропаганду Судзиловский отклонял, говоря, что в условиях войны «…не время сводить счеты, иначе будет плохо и седокам, и лошади». Тем не менее в 1915-1916 годах заметно оживились теоретические искания Николая Константиновича. Только в Японии на английском языке изданы его сочинения «Восток и Запад», «Издалека», «У чумной могилы», «Современные динозавры» (две последние посвящены мировой войне). Не менее значительными были и его медицинские исследования. В годы войны Н. Руссель разработал методику борьбы с туберкулезом, успешно лечил костный туберкулез, ставил серии экспериментов как хирург, проводил генетические опыты (был избран членом Американской ассоциации генетиков).
РУССЕЛЯ ТЕЛЬЦА (Russel), круглые, разной величины гиалиновые тельца, нередко обнаруживаемые при воспалительных процессах в слизистой оболочке желудка, кишечника, мочевого пузыря и др.; названы по автору, впервые их описавшему, Николаю Судзиловскому-Русселю. (Медицинская энциклопедия)
В феврале 1917 года в России свершилась буржуазно-демократическая революция, самодержавие пало. Судзиловский восторгался: «Счастливы мы, что дождались падения Бастилии. Долго ждали… но все ж дождались», а его статья, написанная вскоре после революции, называлась— «Пора…». Он отдал борьбе против старого мира свыше 40 лет, теперь можно было строить новый мир. На родине.
Но преграды и обязательства не позволили Судзиловскому вернуться в родные края в 1917 году. Большая семья (сын Ясумицу Охара и дочь Флора, приемные дети Дик и Гарри, жена-японка и ее старики-родители), безденежье (он один в семье зарабатывал)и, наконец, 25 лет(из 66 прожитых) под тропиками («переселяться на север, значит искать смерти от пневмонии») — не вдохновляли на срочное возвращение. Обстоятельства вынудили отложить переезд. Октябрьскую революцию 1917-го Н. Судзиловский сначала принял настороженно, но постепенно признал победителей. Недаром, когда в России шла гражданская война, он призывал демократические левые силы помогать Советскому правительству— заявление для мировой печати сделано Н. Русселем в декабре 1920 года.
Через месяц вместе с семьей он переехал в китайский город Тяньцзинь и, начиная с 1921 года, работал тут как врач, направлял на родину для народных больниц медицинские инструменты и лекарства. В 1921-1922 годах при участии Н. Судзиловского созданы общественные комитеты помощи голодающим России в городах Пекин, Харбин, Мукден, Ханькоу. На всех лекциях, с которыми он часто выступал, доктор Руссель говорил, что надо признать большевиков, потому что они — единственная реальная власть. Советское правительство с 1921 года назначило Н. К. Судзиловскому пенсию в 100 золотых рублей. Ему, персональному пенсионеру Всесоюзного общества политкаторжан (он даже сотрудничал в журнале «Каторга и ссылка»), пенсия была кстати.
Николая Константиновича не покидала мысль вернуться на родину,— «назрело время, когда мне пора закончить свое кругосветное путешествие возвращением домой…». Но в апреле 1930 года «…подхватил инфлюэнцию, усугубившуюся страшным переутомлением от огромной работы, какую он делал всю жизнь, что и привело к печальному концу». По местному обычаю младшая дочь Н. К. Судзиловского-Русселя поднесла горящий факел к кремационному костру. Позже урна с пеплом была захоронена в семейной усыпальнице «Охара» на острове Ама-куза в Японии.
***
Жизнь уроженца Беларуси не всегда складывалась, как мечталось, не все задуманное осуществилось. С горечью и сожалением сестра писала ему: «Что ж у тебя за планета такая, ведь никто так замечательно не начинает дела и никто так в итоге не проваливает их». Но Николай Судзиловский-Руссель не считал себя неудачником —у него была потрясающая судьба. После него осталось богатое научное и идейное наследие: только по философии, политической экономии и истории им опубликовано свыше 100 работ. Он вошел в медицинские энциклопедии как исследователь туберкулеза, тропических и глазных болезней. И при этом Николай Судзиловский-Руссель щедро делился своими богатыми знаниями. Как будто говоря о нашем земляке, писатель Юрий Трифонов посетовал однажды: «Какие были люди, таких больше нет—время пережгло их дотла». А, может все-таки они есть? Просто еще не настал момент узнать о них. Будущее покажет.